Детство, отрочество и юность д’Еон провел как и следует провести эти периоды жизни настоящему представителю непрекрасного пола. Для воспитания он был отправлен родителями в Париж, где поступил в коллегию Мазарена. В своих школьных занятиях д’Еон отличался заметными успехами. Из этой коллегии он перешел в юридическую школу и по окончании там курса получил степень доктора гражданского и канонического права.
В ранней молодости у д’Еона проявилась склонность к писательству. Его первым литературным произведением было надгробное слово герцогине де-Пентьевр, происходившей из знаменитой фамилии д’Есте. После себя он оставил обширную переписку, разные заметки и очерки своей жизни. Одновременно с призванием к литературным трудам д’Еон имел склонность к военному ремеслу. Вскоре он приобрел себе в Париже громкую известность своим искусством стрелять и драться на шпагах, а впоследствии он считался даже одним из самых опасных дуэлистов Франции.
Несмотря на воинственные наклонности д’Еона, свойственные мужчинам, внешность его отличалась чрезвычайной женственностью. В годы своей юности он поразительно походил на хорошенькую девушку как по наружности, так и по голосу и манерам. В двадцать лет он имел прекрасные белокурые волосы, томные светло-голубые глаза, нежный цвет лица. Д’Еон был небольшого роста, гибкий и стройный. Его маленькие руки и ноги, казалось, должны были бы принадлежать не мужчине, а даме-аристократке. Над губой, на подбородке и на щеках у него пробивался только легкий пушок как на спелом персике. В мемуарах о д’Еоне передавалось, что на одном из блестящих придворных маскарадах, проводившихся в царствование Людовика XV, находился кавалер д’Еон с одной своей знакомой, молоденькой графиней де-Рошфор, которая убедила его нарядиться в женский костюм. Переодетый шевалье был замечен как хорошенькая женщина королем, и когда Людовик узнал о своей ошибке, то ему пришло в голову воспользоваться женственной наружностью д’Еона для своих дипломатических целей. Возможно, однако, что весь этот рассказ не имеет под собой реальной основы. Из достоверных документов о д’Еоне нельзя узнать с точностью, почему именно явилась у Людовика XV мысль об отправке д’Еона в женском костюме тайным дипломатическим агентом ко двору императрицы Елизаветы Петровны.
Непосредственные связи России с Францией начались в первой четверти XVII столетия, а с 1702 года было учреждено постоянное французское посольство в России. В числе замечательных послов того времени был Кампредон, назначенный в 1721 году. В 1734 году место французского посла в Петербурге занял Понтон де-Етан. При нем последовало между петербургским и версальским дворами некоторое охлаждение, но дело вскоре поправилось с назначением в Париж русским послом известного князя Антиоха Кантемира. В это же время французским послом в России стал маркиз де-ла Шетарди. Его деятельность была весьма заметна при перевороте, доставившем императорскую корону цесаревне Елизавете Петровне. В августе 1742 года место де-ла-Шетарди занял д’Юссон д’Альон, не умевший, однако, сохранить влияние, приобретенное при русском дворе его энергичным и ловким предшественником. В 1743 году Шетарди снова появился в Петербурге в звании полномочного посла. Его главной задачей было воспрепятствовать императрице Елизавете заключить союз с Австрией и Англией против Франции и Пруссии. Так как при дворе императрицы главным и могущественным противником Франции считался канцлер граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, то маркизу Шетарди было поручено способствовать низвержению канцлера. Маркиз был вовлечен в придворные интриги, но неудачно. Дело кончилось тем, что канцлер удержался на своем месте, а маркиз де-ла-Шетарди не только был выслан из Петербурга, но и, по повелению Людовика XV, первоначально был заключен в цитадель города Монпелье, а потом удален на жительство в свое поместье. После Шетарди 27 марта 1745 года французским послом был вновь назначен д’Альон, привезший с собой грамоту, окончательно признававшую за Елизаветой Петровной титул императрицы всероссийской.