Нарышкин продолжал смущенно улыбаться.
«Запалили меня, добра молодца. Как свечку запалили, сразу с двух концов!», — подумал он, покосившись на ладную фигурку своей возлюбленной.
— Выручайте, Иоганн Карлович, — попросил Сергей, с надеждой глядя на немца. — Право же, я устал объяснять этим людям… Боюсь не сдержаться! Расскажите им про то, что у нас есть надежда. Расскажите им про Константинополь!
Глава вторая
РЕЛИКВИИ ВЕЛИКОГО ГОРОДА
«Там было такое изобилие богатств, так много золотой и серебряной утвари, что казалось поистине чудом, как свезено сюда такое великолепное богатство».
Константинопольский рейд, насколько хватало взгляда, трепетал парусами, флагами и вымпелами. Вот она, армада пришельцев — быстроходные, маневренные, ощетинившиеся длинными веслами и носовыми таранами галеры, широкоскулые и крутобокие нефы с боевыми площадками, украшенными пестрой геральдикой щитов, а также суда с запирающимися воротами в корме, которые франки называют «юиссье», а венецианцы именуют «ускиеры».
— Что за язык у этих варваров, — с неприязнью подумал Прокопий. Куда как эстетичнее называть судно для перевозки коней привычным греческим словом — «гиппагога»!
Вот они, корабли с разбойниками, алчущими наживы, которые лишь прикрываются словами о гробе господнем…
Кажется, что нет им числа! Корабли прибывают и прибывают, заполняя собою залив. И повсюду — кресты, кресты…
Кресты, нашитые на одежду — красные, зеленые, черные… Кресты на щитах и наконечниках копий, кресты всех цветов на флагах, развевающихся над мачтами и реями… Огромный флот пришельцев, прорвав кованую цепь, перегораживающую вход в залив, подошел к самым стенам Города. Тяжелая венецианская галера с хищным птичьим именем «Орел» с ходу, будто гнилую нитку, разорвала слабые звенья ржавой цепи. Без труда были захвачены или потоплены ветхие, изъеденные червями корабли византийцев, пытавшиеся помешать незваным гостям…
Зачем явились сюда, под стены Великого города, эти воинственные паломники? Неужели, для того, чтобы сражаться с неверными?
Однако здесь не Палестина и не Сирия. Да и кто же тут «неверный», если и греки, и крестоносцы верят в одного и того же Бога, поклоняются одним и тем же святым реликвиям?
Против кого будут направлены прячущиеся в чревах кораблей тараны, баллисты и катапульты?
До слуха Прокопия доносились самые разные звуки. Над заливом слышалось пение псалмов, хлопанье парусов, отрывистые команды капитанов и военачальников, ржание коней, топот босых матросских ног по палубам, но перекрывал все это стук тысяч молотков: это на бортах судов сколачивались длинные лестницы и высокие осадные мостки, защищенные от стрел прочными кусками парусины и грубого холста. На боевых платформах устанавливались мангонели — колесные орудия, способные метать тяжелые камни на дальние расстояния. Крестоносное воинство явно готовилось к решительному штурму…
Всей этой орде паломников, науськанных римским папой, любезно предоставила свои суда жадная до византийского добра Венеция. Ни у одной страны мира, кроме нее, нет таких громадных тяжелых галер, которыми управляют десятки гребцов. Вот она, алая галера венецианского дожа Дандоло, украшенная роскошным парчовым балдахином и четырьмя серебряными трубами. Она выделяется среди прочих судов крестоносной армады. Над ее бортами плывут песнопения: это священники и клирики, подбадривая воинов, тянут и тянут «Veni creator spiritus»…
Говорят, дож снарядил за свой счет пятьдесят галер! Ну что же, у венецианских купцов давние счеты с греками, именно поэтому хитрый, полуслепой правитель Венеции избрал крестоносцев орудием, с помощью которого рассчитывал ударить по Византии. Можно только подивиться иудейской хватке венецианца, сумевшего превратить крестовый поход в очень доходную сделку. За предоставленные крестоносцам корабли и провизию дож обязал их уплатить восемьдесят пять тысяч марок! Кроме того, он сумел выговорить в пользу Венеции половину всей будущей добычи…
Какой добычи? Да вот же она! Весь этот огромный, богатейший, обессиливший от смут и смены правителей город обречен стать легким трофеем для крестовых рыцарей. Положение, в которое попал осажденный Константинополь, оставляет слишком мало надежд на будущее…
Будущее… Откровенно сказать, Прокопий уже давно страшился его. Гадание на лопатке ягненка, которого зарезали вчера вечером, только подтвердило худшие опасения, накопившиеся за последние дни, не посулив ничего хорошего впереди. Предсказания же по направлению полета птиц и числу птичьих криков уже давно в Константинополе никто не брался делать. Потревоженные легкокрылые чайки, обычно многочисленные у городских базаров, теперь метались над заливом, уступив место воронью, которое словно предвкушая обильную, кровавую пирушку, черными стаями зловеще кружило над Городом. От хриплых криков этих предвестников смерти кровь застывала в жилах.