Галата действительно могла смело претендовать на право считаться самым космополитичным местом на земле. Этот город в городе нельзя было назвать ни Востоком ни Западом. Ее темные, душные, грязные улицы и базары наполняла столь разноязыкая, крикливая и пестрая публика, что казалось, весь этот сброд собрался здесь для того, чтобы строить вавилонскую башню. Однако никто ничего не возводил, и лишь башня Галаты, увенчанная островерхой шляпой черепичной крыши, возвышалась над местностью, напоминая о смутных, библейских временах.
Турки любили попугивать своих детей нечестивой Перой, где, якобы, день и ночь на улице с непокрытой головой валяются пьяницы. Существовала даже поговорка: «Кто говорит Галата, тот говорит таверна». Заведение главного инспектора вина находилось рядом с воротами Перы, однако мало кто в округе мог сказать, чем занимался этот чиновник. Вино рекой текло из знаменитых галатских виноградников прямо в таверны, которые держали греки.
— Это нам подходит, — констатировал Сергей, узнав про виноградники. — А то у правоверных и горло промочить как следует не чем.
Седоусый хозяин одной из таверн с забавной для русского уха фамилией Перекакис согласился сдать внаем жилье и отвел гостям комнаты на втором этаже дома. С Мишель он взял плату за месяц вперед.
«Значит, по меньшей мере, месяц собралась меня пользовать… Ну ничего, сдюжим», — подумал Сергей в тот момент, когда рыжая вдовушка отсчитывала хозяину звонкие монеты.
Жилье у грека оказалось устроено на турецкий манер, с небольшой претензией на роскошь: в комнатах, кроме встроенных шкафов для хранения матрасов, не было никакой мебели. Дорогими, но тронутыми временем коврами были завешаны стены и застелен пол, повсюду в живописном беспорядке располагались горки подушечек, играющие роль кресел.
Сергею была отведена отдельная комната. Когда Терентия и Заубера хозяин повел в другую, более скромную, Мишель прикрыла за ними двери, и бросилась к Нарышкину в объятия, он повалил женщину на ковры, и разноцветные подушки покатились по сторонам…
Вечером этого же дня Мишель с блуждающей улыбкой на лице отбыла восвояси, а в таверну под конвоем ее слуг были переправлены Моня и Степан. В собравшейся компании Сергей наконец-то, как он выразился, «поужинал по-человечески», что по его понятиям означало изрядно выпить. Правда, винцо на греческий манер было разбавлено водой, и Сергею, чтобы дойти до нужной кондиции, пришлось опрокинуть в себя целых три кувшина.
За ужином держали военный совет, который порешил разделить небольшой отряд на части и вести поиски параллельно. На разыскание следов Катерины отправлялся Сергей вместе с Мишель. Правда, Нарышкин, опасаясь ревности вдовушки, еще не знал, как сообщить ей, кого, собственно, надо найти. Иоганн Карлович с Терентием, вооружившись манускриптом, продолжали осуществлять главную линию поисков. Моня, которому истинную цель путешествия так и не открыли, под внезапным приливом чувств вызвался посетить местную еврейскую общину. Степана же, ввиду его никчемности и постоянного плаксивого пессимизма, никто с собой брать не захотел.
— Что ж мне тут, на этом ордынском подворье, цельный день одному обретаться? — заныл убитый горем отец. — Как же мне без Катеньки моей быть? Может, она сейчас под туркой, под нехристем басурманским ходит, а мне тут в безвестии, сложа руки, сидеть! — изводил себя Степан.
— Ну, будет тебе причитать! — отрезал Нарышкин. — Станешь тут, пока нас нет, местоблюстителем, все равно проку от тебя никакого. А с нехристями я как-нибудь сам разберусь!
Все, идите спать, господа дервиши. Завтра с утра на поиски. Стамбул город не маленький, тут как в той сказке: семь пар железной обуви сотрешь. Успеем еще набродиться вдосталь, надо отдыхать!
Сергей выпроводил компаньонов, знаком попросив задержаться Заубера, плотно прикрыл дверь и разлил остатки вина по тюльпановым чашкам.
— Что там у нас с Вами вытанцовывается, Иоганн Карлович?
Немец достал манускрипт и разложил его листки на ковре.
— Мы хотя бы что-нибудь уже знаем? — поинтересовался Нарышкин.
— О да, — улыбнулся Иоганн Карлович. — У меня есть все оснований думайт, что искать надо вниз… под земля.
— То есть как? — удивился Нарышкин.
— Греки спрятать свой сокровище в подземный… как это… катакомба. Заубер отпил вина и принялся за рассказ.
Стамбул был уникальным городом не только по своей красоте, но и по своей древней истории. Он представлял собой своего рода слоеный пирог с многометровыми пластами древних культур, которые накатывались одна на другую словно волны в прибой. Византийские стены, выросшие на античных фундаментах, прирастали османскими минаретами, а под куполами мечетей сияли знаменитые греческие смальты. В пластах столетий под землей таились большие искусственные полости, предназначенные для хранения питьевой воды. Дело в том, что своих источников в старом Константинополе не было, и воду приходилось доставлять сюда из родников, находившихся более чем в двадцати верстах от города, в Белградском лесу. Через систему акведуков в свинцовых трубах или по каналам вода доставлялась самотеком в нужное место. Правда, во время войны неприятелю ничего не стоило перерезать водопровод, а посему городские власти решили в свое время сооружать большие подземные водохранилища. Их называли «цистернами» и от прежних византийских времен таких громадных водных резервуаров под Стамбулом осталось около сотни. Самыми крупными из них были две цистерны Акрополя, Большая дворцовая цистерна, водохранилища Аспара, Аэция, Еребатан, Золотого рога, Перы, Святой Ирины, Филоксена, Байазид и некоторые другие.