Нарышкин отдал кирку немцу и выхватил из ножен подаренную кадиаскером шпагу.
— Терентий, ты, брат, останься с Катериной, а мы с Карлычем и господином Брейманом вниз пойдем.
— Как же, останусь я тут в темнотище! Хватит уже с меня, натерпелась. Ни на шаг теперь от себя не отпущу! — Катерина решительно двинулась вслед за Сергеем.
— Ладно, будь по-твоему, — согласился Гроза морей. — Пойдем вниз все вместе. Старайтесь не шуметь, надо посмотреть, сколько их там.
— Если говорить за меня, так я не полезу. Тоже, нашли адиета, — заартачился Моня. — Ше я с этого буду иметь?
— Полезешь за милую душу, — пообещал Нарышкин. — А иметь ты с этого будешь целый букет оплеух, я лично прослежу.
Нарышкин первым спустился на второй ярус и осмотрелся, загасив свою лампу.
В царившем полумраке сложно было определить расстояние до дальнего угла подземелья, откуда и доносились звуки. Однако было видно, что там при свете ламп и смоляных факелов вовсю шла работа. Шестеро турок по пояс в воде долбили кирками каменную кладку стены бассейна. Руководил работами стоявший на мостках европеец.
Дело спорилось, часть кладки уже была разрушена и вода из резервуара с шумом устремлялась куда-то в провал.
— Они отыскать место стока, — догадался немец.
— Отлично, половина работы за нас уже сделана. Теперь надо разогнать турок и прищучить негодяя Левушку, — у Сергея чесались руки поквитаться со своим бывшим однополчанином.
Заубер схватил его за рукав:
— Мы не должен спешить!
— Вы думаете за то, ше они побегут, как цуцики, от вашей шпырялки? — Моня указал взглядом на обнаженную шпагу. — Не делайте мне смешно!
— Хорошо, — согласился Сергей, мысленно пообещав себе прибавить к Мониному «букету» еще пару развесистых «бутонов». — Тогда придется покараулить да поглядеть, чем дело кончится. И тихо там! Сидим тише воды, ниже травы.
Через некоторое время кладка у стены была, по-видимому, окончательно разрушена, и Гроза морей скорее почувствовал, нежели углядел, как уровень воды стал понижаться. Турки вылезли на мостки и загалдели по-своему. Слов было не разобрать, но Сергей догадался, что речь идет о том, чтобы получить «бакшиш» за выполненную работу. Поскольку расчет требовал дневного света, то рабочие и их предводитель стали подниматься вверх по ближней к ним лестнице. Очевидно, имелся еще один вход в катакомбы…
Когда гортанные голоса стихли, Сергей обернулся к своим:
— Терентий, зажигай лампу, уходят! Этот чистоплюй, пожалуй, подождет, пока все здесь не просохнет. У нас мало времени, все за мной!
Воды в бассейне теперь почти не оставалось, она хлюпала под ногами, когда компаньоны спустились в скользкий резервуар.
— Черт, тут внизу что-то шевелится, — посетовал Гроза морей.
— Ой! — тихо взвизгнула Катерина.
— А что вы хотеть, это же небольшой подземный озеро. Нормально, что в нем кто-то обитать, — резонно ответил Заубер, считая колонны.
— Фу ты, нечисть! — выругался Терентий, отбросив от себя что-то ногой.
Нужную колонну, согласно расчетам Заубера, отыскали далеко не сразу. Знака не было ни в одном из четырех вариантов решения шахматной головоломки. Рандеву слона и «конницы» никак не могло состояться. Компания нервничала, то и дело поглядывая в сторону лестницы.
— Погоди, Иоганн Карлович, а с чего ты взял, что надо отсчитывать эти самые шахматные поля с углов, — наморщил лоб Нарышкин. — Почему бы не предположить, что все гораздо проще. Поле только одно, и находится оно в центре подземелья, греки ведь любили симметрию, это я еще, слава богу, по академии художеств помню.
— Точно так! — немец постучал пальцем себе по лбу. — Я есть гросс думкопф… глупый башка!
Он сделал пометку карандашом, нарисовав в центре подземелья квадрат со сторонами в восемь колонн.
Задача с «заблудившимися» слоном и лошадью, решенная на новом участке, выявила искомую колонну, однако знака рыбы на ней не оказалось.
— Тупик, — упавшим голосом сказал Иоганн Карлович.
Внезапно Сергей хлопнул себя по лбу, ибо в процессе подземных поисков это была, пожалуй, самая популярная часть тела.
— Да ведь в тексте сказано «свети свечой»!
— И что? — Заубер оторвался от созерцания колонн. — Что это означать?
— А то, что лампа дает слишком много лишнего света. Из-за этого контуры знака попросту не видны. Слабое освещение лучше выявит светотень. Нам в свое время так ставили свет, когда мы рисовали гипсы. Нужна свечка, понимаете?