— Ну-ну, бог помощь. Велю дворне тебе лопату и тачку выдать. Только ты ж смотри, навоз на огород вывози. Хоть какая-то польза будет, — Нарышкин повернулся и зашагал по направлению к дому.
Степан поспешил за ним.
— Ну не верю я, сударь, что все наши хлопоты впустую были! Может, это он, Петр Кузьмич, специально сделал, чтоб глаза отвести. Сергей Валерьянович, велите людям навоз расчистить, а там уж посмотрим…
— Экий ты, Степан, неугомонный! Ну хорошо, кучу эту, конечно, нужно вывести и по огороду раскидать. Действительно, что за манера такая — росить, не достроить, да еще и загадить! Вот Россия-матушка!
— Нет, Сергей Валерианович, неспроста это тут навозом нагажено. Ой, неспроста! Я так думаю, немедля приступать надо. Вы сами то, сударь, посудите: зачем это покойнику навоз сюда валить. Коровник-то вона оно где, с версту будет. Что за шутки такие!
— А ведь верно, Степан! Что-то тут не так. Точно под навозом, не иначе, золотишко припрятано… Ты глянь, никак блестит что-то! А? Ты тут пошуруй пока! А меня уволь. Я все-таки — дворянин, а не «золотарь обозный», — Нарышкин повернулся на каблуках и в раздражении зашагал к дому.
— Барин! Барин! К Вам гости приехали, — навстречу Нарышкину, потряхивая телесами, бежала Фроська. — Мы Вас обыскалися, с ног сбилися! — выпалила она, тяжело дыша.
— Кого там нелегкая занесла? — Нарышкин ускорил шаг.
— Навроде как, сосед Ваш и с ним барынька изячной канплекции. Чистая Калюпатра! Вся из себя такая, ну прямо мед, — при этом Фроська даже плотоядно облизнулась.
— Сосед? Нехлюдов Алексей Петрович пожаловали! А скажи Ефросинья, что, раньше он частенько сюда заезжал?
— Допреж ни разу, истинный крест, — заверила барина Фроська, щепотя лоб.
«Ну посмотрим, что там за „мед“ такой», — подумал Нарышкин и вошел в дом с черного хода. Поднявшись к себе, он принялся приводить свое платье в порядок, отряхиваясь и обрывая налипшие колючки. Осторожно выглянул в окно. Так и есть! У парадного подъезда стояло знакомое ландо, а чуть поодаль по тропинке, ведущей к усадьбе, прогуливались и о чем-то мило беседовали Анастасия и Алексей Петрович Нехлюдовы.
Глава десятая
ВОКРУГ ДА ОКОЛО
«Века бегут, а все, как встарь
На вышке гордый витязь ходит,
И яму чистит золотарь».
Нарышкин, чертыхаясь про себя, спустился по лестнице и вышел из дома к гостям.
— Очень рад! Очень рад! — наклеив на лицо улыбку, выдавил из себя Сергей. — Какими судьбами в мою обитель? — спросил он, и сам же себе мысленно ответил: «Не иначе, черти вас сюда занесли».
— Что же Вы, корсар, уехали, так и не попрощавшись? — Анастасия Алексеевна томно повела бровями. — Должно быть, не пришлось по вкусу папенькино хлебосольство?
— Ну что уж ты этак-то… — забормотал Нехлюдов, стараясь сгладить резкий тон дочери. — А мы-то, Сергей Валерианович, с Настенькой яровые осматривали. Хорош ячмень в этом году. С неделю будет, как посеяли, а уже прямо этак-то вот проклюнулся и поднялся… просто любо-дорого посмотреть. Даст бог, урожай будет преотличный. Наши земли, знаете ли, прямо-таки клином в Ваши владения вторгаются, вот мы и решили заодно уж и к вам с визитом. Не прогоните?
«Клином? — подумал Нарышкин рассеяно. — Каким еще, к дьяволу, „клином“? Вот еще и эти решили себе землицы оттяпать…». Но вслух произнес:
— Да что Вы, Алексей Петрович. Как можно! — и, делая широкий замах, как будто тоже что-либо сеял, пригласил гостей пройти в дом.
— Чурбан этакий, — тихо вздохнула Анастасия, подкатила в притворном ужасе свои восхитительные темные глаза и, проходя мимо посторонившегося Нарышкина, больно ущипнула его за живот.
«Клином, — снова подумал Сергей, поморщившись. — Точно, клином вторгаются! Свиньей прут», — «Гроза морей» лихорадочно соображал, как бы повежливее отделаться от непрошеных визитеров, но ничего путного в голову не лезло.
— Вот, изволите видеть. Приехал в имение, а тут разор. Как мой управляющий умер, людишки и поразбежались. Так что, дел невпроворот, хозяйство на ноги ставить нужно!
— Понимаем, Сергей Валерианович. Мы, как узнали про ваши обстоятельства, сразу же решили руку помощи протянуть. По-соседски, значит. Не откажите принять. Эй, Евстафий! — Алексей Петрович кликнул слугу. — Распорядись, голубчик, чтоб подводы в усадьбу заезжали!
Слуга кинулся исполнять поручение.
— Позвольте, какие подводы? — обомлел Нарышкин.
— Ну как же, батюшка, две подводы со всем, что вам сейчас необходимо будет. Поверьте, от чистого сердца! — Нехлюдов изобразил легкий реверанс.