В глазах у Лолы пробегали какие-то огоньки, она задумчиво смотрела на Джона и тёрла лапой свой высокий, совсем не обезьяний лоб.
- Ведь она понимает меня, понимает! - Почти с ужасом думал Джон. Но огоньки пробегали и тут же гасли. А Лола лишь беспомощно произносила:
- У и Ням, Ням, Ням.
Когда уж становилось совсем невыносимо, Джон брал в руки Будду, так назвал он золотой самородок, и подолгу рассматривал его.
- Ты у меня единственная ниточка, - говорил он, нежно поглаживая его, - которая связывает меня с тем миром, который так неожиданно покинул я.
Лола по-своему, совсем не по-обезьяньи реагировала на золотого Будду.
- И-и! - как-то неприятно кричала она и скалила зубы, когда Джон доставал самородок.
- Ревнуешь, - печально усмехался Джон, - и ничего то ты не понимаешь Лола. Кроме него у меня больше ничего нет, понимаешь ничего.
- И-и! - продолжала неприятно кричать Лола и скалить зубы.
- А может быть, Боб вернётся, - грустно размышлял Джон, - ведь он обещал вернуться, а Боб жадный, очень жадный.
Как-то утром, когда жаркое африканское солнце только начинало свой поход по небу, его разбудил страшный грохот.
- Неужели Боб вернулся, - недоумевал Джон, - но зачем он производит такой шум. Мог бы и потише, - и встревоженный Джон вылез из хижины.
Но шум производил отнюдь не Боб. Какой-то большой волосатый самец, его Джон никогда не видел среди многочисленной родни вожака, хватал пустые пластиковые канистры, которые в последний момент выкинул Боб и кидал их, от этого они производили ужасный грохот. Его волосатые сородичи, спрятавшись за ближайшие кусты, с тревогой и недоумением следили за ним.
-У-у! - попробовал урезонить его какой-то самец из многочисленной родни вожака и выскочил на поляну.
- А-а! - дико и пронзительно, оскалив зубы, завизжал тот, и, что есть силы, запустил канистру в своего улепетывающего сородича. Она попала ему в спину.
- О-о! - испуганно и удивленно воскликнул он и побежал ещё быстрее.
Но этим самец не ограничился. Взобравшись на гору пластиковых канистр, он, взяв в одну руку канистру, стал колотить ей по всем остальным. Грохот и шум стоял неимоверный. Джон как-то был на концерте, где давали тяжёлый рок, после этого у него довольно долго болела голова, сейчас она заболела тоже.
Испуганные сородичи пытались успокоить взбесившегося самца. По очереди они приближались к нему.
- У-у! - кричали они и показывали лапой на пластиковые канистры.
- А-а дико кричал самец и кидал в них канистры.
Вожак стада не вмешивался в этот переполох. С кривой ухмылкой на своём волосатом лице он следил за всеми этими событиями. А события эти развивались отнюдь не в его пользу.
В конце концов, устав от всего этого шума и грохота, члены стада стали по очереди приближаться к разбушевавшемуся самцу.
- О! - Говорили они и гладили ему спину и руки. Разбушевавшейся самец, снисходительно глядя на своих сородичей, как должное, принимал эти знаки покорности, и уважения. Глазами полными затаённой злобы глядел на эту сцену вожак стада.
- Ну, всё концерт закончен, - подумал Джон, - зрители могут расходиться по домам. Но он ошибся.
В обед, когда жаркое всё испепеляющее солнце загнало всех членов стада в спасительную тень, разбушевавшийся самец снова стал кидаться пластиковыми канистрами, и кидался он не в кого нибудь, а в родного брата вожака, в то время, когда одна из его самок искала в его густой шерсти блох. Одна из канистр угодила самке в бок.
- И-а! - пронзительно закричала она и оскалила зубы.
Другая попала брату вожака в живот.
- У-у! - грозно прокричал он и вскочил на ноги.
-А-а! - дико прокричал самец и, оскалив зубы, замахнулся на него пластиковой канистрой.
- У! - Снова воскликнул брат вожака, но на этот раз не так грозно и, делая вид, что ничего особенного не произошло, поднялся и, не спеша, пошёл к другому дереву.
- А-а! - грозно закричал самец и начал бить пластиковыми канистрами о землю.
Но кульминация этого события произошла через три дня на охоте. Волосатым существам повезло. Большая антилопа гну чудом вырвалась из острых когтей льва, а вот вырваться из их цепких лап ей не удалось. Теперь она, истекая кровью, лежала с перебитой ногой, с разодранным боком, тяжело мыча и устремив свой тоскливый взор к небу.
Вожак стада, зажав в своей лапе тяжёлый булыжник, осторожно приближался к ней. Несмотря на то, что антилопа уже погибала, она всё ещё была опасна. Её острые рога, по-прежнему, оставались грозным оружием. Но силы уже покинули её.
Она лишь только беспомощно глядела на вожака. Следя за каждым движением антилопы, вожак стада приблизился к ней и взмахнул камнем. Раздался негромкий хруст, задние ноги антилопы конвульсивно дернулись, и она неподвижно вытянулась на земле. Вожак стада стал, не спеша, отделять её голову от туловища. Всё стадо напряжённо следило за ним. Через некоторое время он стал долбить уже мёртвую голову с остекленевшими глазами.