Старшина 2-й статьи Копылов (из показаний на следствии):
«Около 10 часов в кубрик № 5 позвонил старшина 2-й статьи Станкявичус и предложил мне, Лыкову и Набиеву собраться в кубрике № 10. Мы собрались и обсудили положение на корабле. Решили освобождать офицеров и командира. Матросы Феропон-тов, Лыков, Борисов приготовили ломики, и мы пошли к посту № 6. По пути к нам присоединилось еще много матросов. Охраны у поста № 6 не было. Мы открыли люк, взломали дверь и освободили офицеров. Я видел, как выходили Кузьмин, Прошутинский и Виноградов. С указанными офицерами мы пошли освобождать Потульного. Пост ДО-3 охранял матрос Аверин. Сопротивления он не оказывал. Матросы Борисов, Лыков взломали дверь и выпустили командира».
Капитан 2-го ранга А. Потульный:
«Первым делом надо было обезоружить Саблина. Я решил идти на мостик сам. Моя вина, мне и исправлять. Подставлять кого-либо под пули не имел морального права. Приказал одной вооруженной группе прикрыть меня с кормы корабля, другой — с носа.
Убивать я его не хотел, хотя в груди все кипело от негодования. Метил в печень. Потом передумал: выстрелю в ногу — упадет.
Вхожу. Саблин бледный у машинного телеграфа… Выстрелил. Он упал, скорчился. Вытащил у него пистолет. Усадил в угол. Поставил матроса на руль.
Потом отправил Саблина в его каюту под арест».
В. Саблин (из показаний на следствии):
«10 часов 30 минут. Девятого ноября 1975 года я услышал взрывы бомб и удары осколков в борт нашего корабля.
Обернувшись, я увидел Потульного, поднимающегося по трапу. Он выстрелил в меня, я упал. Я был легко ранен, Потульный вступил в командование кораблем».
К первой фразе саблинского показания генерал-майор юстиции А. Борискин сделал примечание:
«Когда «Сторожевой» не удалось остановить группе пограничных катеров, в воздух были подняты самолеты. Они сбросили по курсу движения корабля несколько бомб с таким расчетом, чтобы, заставив его остановиться, не причинить ему вреда».
Мичман Бородай:
«Нас обстреляли и из пулеметов. Хотя, по развороченным пробоинам, это что-то большего калибра. Были пробиты трубы, гальюны левого борта, левый борт. Мы накренились на правый борт. Счастье, что экипажа на палубе не было…»
Из обвинительного заключения:
«В 10 часов Саблин получил радиограмму Главнокомандующего ВМФ СССР с последним предупреждением… Однако и этот призыв Саблин не исполнил и продолжал вести корабль прежним курсом и с той же скоростью в сторону шведских территориальных вод…
В 10 часов 32 минуты 9 ноября 1975 года преступные действия Саблина и его пособника Шеина силами Военно-Морского Флота СССР и экипажа «Сторожевого» были пресечены, корабль остановлен в Балтийском море в точке с координатами: широта — 57° 58’6», долгота — 21° 02’9», в 21 миле от советской Государственной границы и на расстоянии 50 миль от территориальных вод Швеции».
Матрос Шеин:
«Меня схватили и заперли там, где сидели офицеры. Пистолета при мне не было. Сразу же после стычки с Поспеловым Валерий Михайлович забрал его у меня.
После всего пережитого я упал на что-то мягкое и от нервного перенапряжения сразу же уснул. Слышал только, как корабль содрогнулся от попавших в него снарядов. Это по нас полоснули из авиационных пушек самолеты. По счастью, никого не задело. Очнулся я уже в Риге. По кораблю уже сновали люди в штатском. Меня отвели сначала в ходовую рубку. Там увидел бледного, перевязанного Саблина. Я спросил его: «Кто вас так?» — «Анатолий Васильевич», — ответил он».
Мичман Бородай:
«Катера высадили к нам морских пехотинцев с автоматами Калашникова наизготовку. Никакого абордажа не было. Завели в ходовую рубку — «Руки на переборку!» Часа три так и простояли. Затем срочно перебросили нас в Ригу. Меня на ракетном катере.
Следователи в КГБ были в штатском, недовольные тем, что их «выдернули» из-за обильных праздничных столов.
Мой первый следователь на первом допросе объявил: «Жаль, что вас не потопили!»
Ответы их не интересовали… Нам всем сразу стало ясно, что все подгоняется под простую схему: «Сто сорок два дурачка-губошлепа подбил на измену враг народа прямо из пеленок, Валерий Саблин».