— Давай уже свой бульон! — буркнул майор, забирая у Комарова слегка помятый армейский котелок, закрытый крышкой. — Как там? — Он мотнул головой, указывая на улицу.
— На первый взгляд жертв и разрушений нет! — бодро доложил Комаров. — Только у нас внутри рухнуло… Ну, и с фасада чуток… Старое-то здание было — вот балки и подгнили!
— Иди уже, умник! — Отмахнулся от подчиненного майор и с котелком наперевес подошел к Целителю. — Вот бульон, Лазарь Елизарович, — протянул он котелок Медику.
— А я уже и не знаю, — пожал плечами Рыжов, — нужен он или нет.
— Лейтенант, ты есть хочешь? — не придумав ничего лучшего, окликнул меня майор.
Я «прислушался» к своему организму, который за последний десяток минут преобразился кардинальным образом — я чувствовал себя абсолютно здоровым и полным сил! У меня совершенно ничего не болело!
Я нагнулся, поднимая с кучи мусора запыленную гимнастерку, которую с меня стащили, когда я был без памяти… Какое там без памяти? Мертв я был! Мертв! Окончательно и бесповоротно! Иначе, как объяснить те полеты в облаках?
Я просунул голову в ворот гимнастерки, а руки в рукава. Гимнастерка, висевшая на мне раньше, как на пугале, теперь трещала по швам на мощных плечах. Да я просто атлетом стал, могу на раз в цирке, или, там, на соревнованиях спортивных выступать… Я теперь и со второй половиной тела, прежде парализованной, спокойно управляюсь! И хромать перестал! И пускай у меня ничего и не болело, и чувствовал я себя отлично — жрать, тем не менее, мне хотелось неимоверно!
— Хочу! — пусть, немного и запоздало, но я ответил на вопрос майора госбезопасности. — Очень хочу!
— Ну, хоть Комаров не зря за похлебкой бегал! — довольно улыбнулся Потехин, всучив мне еще теплый котелок. — Ложки уж извини, нема! — развел он руками. — Но там отвар куриный — можешь и через край…
Недолго думая — живот уже начало подводить от голода, я открыл крышку и припал к краю котелка. Теплый бульончик показался мне просто манной небесной, которую я начал поглощать гигантскими глотками. Насытиться, конечно, я не насытился, но приступ голода приглушить мне удалось.
— Как же мне хотелось бы вас изучить, мой юный друг… — В глазах Лазаря Елизаровича зажегся маниакальный огонек настоящего исследовательского интереса. — Это же настоящее Чудо! — произнес он, обходя меня по кругу. — Чудо с большой буквы…
— Лазарь Елизарович, мы с вами обо всем договорились! — добродушно напомнил ему князь Головин, называющий себя Петровым.
— Я помню, — горестно вздохнул Целитель, — но и вы меня поймите, товарищ оснаб.
— Обещаю, — произнес Головин, — что сообщу о вашем желании академику Виноградову.
— Правда, сообщите? — Прямо-таки воспрял духом Рыжов. — Владимир Никитич, он… Ладно, я буду надеяться, что он не забудет обо мне.
— Спасибо, друг! Выручил! — Когда котелок опустел, я вернул его Комарову, который оказался поблизости.
— А! Не стоит благодарностей! — отмахнулся от меня парнишка. — Так-то ты вон, моего начальника спас… И себя не пожалел…
— А это хорошо? Или… — И я хитро подмигнул Комарову.
— Да ты чего, паря? — возмущенно протянул рядовой, предварительно стрельнув глазами по сторонам — не подслушивает ли кто. — Майор у нас мировой! С таким и в разведку можно! Так что спасибо тебе, дружище! — И он протянул мне руку, которую я с чувством пожал.
— Вот что, — неожиданно произнес князь Головин, подойдя ко мне. — Ты как себя чувствуешь, Мамонт?
— Словно заново родился! — не кривя душой, ответил я. — Еще никогда себя так не чувствовал… Ну, с того момента, как дома очнулся. А до этого не помню, — пришлось мне честно признаться. — И еще, товарищ оснаб, — немного смущенно добавил я, ополоснуться бы и портки сменить…
— Комаров! — неожиданно гаркнул над ухом Потехин.
— Да туточки я, товарищ майор госбезопасности!
— Найди, где нашему герою можно помыться, — распорядился Игнатий Савельевич. — И еще Пилипчуку передай, чтобы подобрал ему что-нибудь… Каптерка его, вроде уцелеть должна!
— Приводи себя в порядок, дружище, а поездка в госпиталь отменяется, — произнес Александр Дмитриевич. — С нами поедешь, лейтенант! Извини, Легион, пошепчемся позже, — уже мысленно добавил он, — как-то боязно мне этого хлопца без пригляда оставлять. Потерпит твоя информация еще пару часов, пока мы его в Кремлевский Блокиратор не пристроим? Может он выдержит…
— Потерпит, — отозвался Лич. — К тому же, что с ней делать, я так и не решил. Посоветоваться бы.
— Вот, и посоветуемся заодно с нашими старшими товарищами, — передал мысленное послание товарищ оснаб, разрывая мыслесвязь с Умруном. — Игнатий Савельевич, подойди! — окликнул майора Головин. — В общем, так, — продолжил он, дождавшись Потехина, — все что сегодня было — отныне носит гриф «Особой важности». Насчет причиненных зданию разрушений придумаешь что-нибудь. Типа гнилых балок, старой постройки, жуков древоточцев — не мне тебя учить, майор. Твое вышестоящее руководство будет уведомлено в соответствии с допуском, и, надеюсь, цепляться не будет. Со всех подписку взять не забудь! — напомнил он. — Если, все-таки, кто-нибудь будет проявлять нездоровый интерес ко всему этому — сразу посылай…