— Я в курсе произошедшего, Мамонт, — остановил мой невразумительный лепет опытный Мозголом. — Просто не успел тебя поблагодарить за спасение моего старого друга и учителя. Спасибо тебе, лейтенант! От всей души!
— Я сам нее знаю, как это получилось, товарищ оснаб… Как бы само собой вышло… — не стал я кривить душой, принимая незаслуженные благодарности.
— Позже обсудим! — Заметив, как к нашему автомобилю приближается один из офицеров комендатуры Московского Кремля в запыленной шинели капитана государственной безопасности, приложил к губам указательный палец Головин.
Похоже, что все сотрудники комендатуры, не задействованные на постах охраны, в данный момент разбирали завалы, оставшиеся от разрушенного Арсенала. При приближении офицера Головин опустил стекло и выглянул на улицу.
— Валентин Михайлович, — узнал Мозголом капитана госбезопасности, — что у вас произошло?
— Здравия желаю, товарищ оснаб! — В свою очередь узнал часто бывающего в Кремле Головина офицер, прикладывая ладонь к форменной шапке-ушанке. — Черт его знает, но Силовой Конструкт был такой мощи, что половину Арсенала разнесло! Даже в сорок первом, когда в Арсенал попала фугасная бомба, и то таких разрушений не было. Вот сейчас разбираем завалы — мало ли, может, кто уцелел? А вас, я так понимаю, по этому поводу к Хозяину дернули?
Александр Дмитриевич по привычке заглянул не только в поверхностные мысли, но и в глубины подсознательных желаний офицера. Мало ли чего…
— Похоже, что да, — доверительно произнес он, не обнаружив ничего предосудительного — преданный, честный, открытый служака. Только таких и отбирали Мозголомы для охраны Кремля и первых лиц государства. — Много там наших? — На лицо товарища оснаба словно упала черная тень.
— Хватает, товарищ оснаб… — Желваки на скулах капитана заходили ходуном. — В этом крыле у нас как раз казармы размещались… И жахнуло, как раз, ночью, когда почти весь не задействованный личный состав отдыхал!
— Твою же мать! — выругался в голос Александр Дмитриевич. — Помощь нужна?
— Справимся! — ответил офицер. — Уже прибыла подмога из Инженерного корпуса, а там Силовиков со Стихиями Земли хватает. Да и Накопителями нас снабдили, не скупясь. Если кто живой остался — обязательно вытащим. А в госпитале сам академик Виноградов дежурит — а он, разве что из мертвых не поднимает.
— Слушай, Валентин Михайлович, дорогой, подскажи, где мы сейчас можем вот этого хлопца, — Мозголом указал на меня, — помыть, побрить, приодеть? Мне его представить Лаврентию Павловичу надо, — пояснил он за свой вопрос. — А то, еще гляди, и сам Хозяин к себе затребует.
— Хм?.. — сдвинув шапку на затылок и задумчиво почесав лоб, произнес капитан. — А езжайте-ка вы, товарищ оснаб, прямиком в кремлевскую «амбулаторку» к Виноградову. У него в госпитале на Воздвиженке свой небольшой вещевой склад имеется, в котором не только халаты, да простыни хранятся. Исподнее, обмундирование тоже мал-мала имеется. Отправит гонца за вещевым, если понадобится. А ваш товарищ пока в баню сходит — знаете же, там хорошая имеется.
— Точно! — обрадовался Головин. — Думаю, что Владимир Никитич не откажет нам в столь маленькой просьбе.
— Не за что! — отмахнулся капитан. — Удачи вам, товарищи! — от души пожелал Валентин Михайлович. — Сейчас, что Лаврентий Павлович, что Иосиф Виссарионович — сильно не в духе. Но так-то их тоже понять можно… В общем, держитесь, товарищи офицеры! Честь имею! — Капитан вновь приложил ладонь к шапке в воинском приветствии.
— Держись и ты, Валентин Михайлович! — произнес, сдавая назад, товарищ оснаб.
Развернув автомобиль, Александр Дмитриевич направил свою машину к зданию Потешного дворца, расположенного на Дворцовой улице между Комендантской и Троицкими башнями Кремля. Именно в Потешном дворце в октябре 1918-го при ВЦИК были организованы амбулатория, которую к концу года преобразовали в приемный покой и больницу на 10-ть коек. В течение следующего года количество коек постепенно увеличилось до 30-ти, а к концу 1920-го года до 50-ти коек.
И даже после перевода больницы из Кремля летом 1925-го года в здание на углу Воздвиженки и Грановского, куда одновременно перевели основную часть сотрудников Кремлевской амбулатории, организовав Кремлевскую поликлинику, несколько коек в Потешном дворце все же оставили.
Эта, ранее неизвестная мне информация, ненавязчиво всплыла из потаенных глубин моей памяти, не причинив на этот раз особой головной боли. Я даже «припомнил» однокомнатную палату с выбеленными кирпичными стенами и скрипучей металлической сеткой кровати, на которой лежал под присмотром соблазнительной и пышногрудой молодой Медички Анечки…