При воспоминании об этом очень славном, во всех смыслах, моменте, я почувствовал приятную тяжесть внизу живота и непроизвольно сглотнул слюну. Жаль, что это приключилось не со мной… Но картинка, вставшая перед моими глазами, была яркой, сочной и максимально реалистичной, как будто все происходило именно со мной! И я, черт возьми, был этому несказанно рад, а то совсем задолбали меня чужие проблемы!
Оставив «Победу» возле роскошного отделанного фасада дворца, оставшегося в кремле единственным представителем «боярских палат», мы всей компанией вывались из салона на улицу. В старину в этом здании устраивались различного рода «потехи» — увеселения для царской семьи, отчего комплекс, собственно, и получил название — Потешный дворец.
В девятнадцатом веке к нему пристроили новые здания: со стороны кремлевской стены — балкон, а с улицы — великолепный резной белокаменный портал с полуколоннами. Верхний же ярус дворца образовывал терем, или вышку, с византийскими арками.
При царе Федоре Алексеевиче Потешный дворец был возобновлен и украшен, а в тереме верхнего яруса устроили домовую церковь. Над трапезной церкви еще сохранилась башенка на четырех столбах, которая в свое время использовалась как колокольня и дозорная вышка.
Особенно меня восхитила уникальная орнаментная роспись стен Потешного дворца. Потрясающие резные сюжеты, на которых были изображены настоящие и мифические птицы, сказочные растения и животные, рыцарские турниры и многое другое, были выполнены гениальными мастерами своего дела.
— Мамонт, догоняй! — окрикнул меня Головин, остановившись на Парадном крыльце и придержав открытую дверь. — Успеешь еще насмотреться на местные красоты!
— Бегу, товарищ оснаб! — С трудом оторвав взгляд от архитектурного великолепия древней постройки, я нырнул в темный коридор.
— За мной держись, — произнес Александр Дмитриевич, когда мы вышли из «предбанника» в просторный холл древней постройки.
Не останавливаясь, мы повернули в правое крыло здания, и шли до тех пор, пока не оказались в некоем подобии регистратуры стандартного лечебного учреждения. Пока мы шли, в моей голове всплывала масса информации о сём интересном месте, ведь помимо иных функций, Потешный дворец проектировался, как жилые палаты. И даже к сему времени в нем совершенно официально (с пропиской и записями в домовой книге) проживали некоторые советские граждане.
Ленин, перебравшийся в Кремль весной 1918-ого года и позже прописавшийся в квартире № 1 бывшего здания Сената, хотел, чтобы все его соратники были, что называется, «под рукой». Причем при Владимире Ильиче были заселены не только жилые корпуса, но и кремлевские башни, гауптвахты, соборы и даже колокольня Ивана Великого.
Естественно, что рядом с основателем ленинизма, так сказать, «в шаговой доступности» поселились Сталин, Троцкий, Зиновьев, Дзержинский, Калинин, Ворошилов, Каменев, Свердлов, Бухарин, Рыков, Томский, Молотов, Цурюпа, Микоян, Луначарский, Клара Цеткин и другие важные совграждане.
Я даже «припомнил» такой, ну очень любопытный и пикантный факт: в здании Потешного дворца, правда, в противоположной от нашего движения стороне — по левую руку, очень приличные апартаменты были предоставлены известной деятельнице женского движения — Инессе Арманд.
Откуда-то всплыла даже откровенная цитата соратника Ильича — Молотова, брошенная с максимальной откровенностью: «Конечно, это необычная ситуация. У Ленина, попросту говоря, любовница. А Крупская — больной человек».
После смерти возлюбленной Ильича освободившаяся жилплощадь Инессы Арман пустовала всего несколько месяцев. Зимой 1921-го года с подачи Ленина, Сталин с супругой переехали из своей тесноватой «каморки» во Фрейлинском коридоре Большого Кремлевского дворца в просторную квартиру № 1 Потешного дворца.
Квартира, по некоторым сведениям, оказалась «нехорошей». Именно в ней Надежда Аллилуева свела счеты с жизнью. Сразу после самоубийства жены Иосиф Виссарионович сменил жилплощадь, переехав в другую квартиру в Потешном дворце, а потом и вовсе перебрался в 1-й корпус Кремля. Правда, бывал он в своей кремлевской квартире нечасто, поскольку окончательно переселился на Ближнюю дачу в Волынском.
От нежданно открывшихся мне во всей своей «красе» кремлевских тайн у меня даже волосы встали дыбом. Ведь за разглашение таких вот «сведений» о нелицеприятных секретах первых лиц государства, могут легко и к стенке поставить. А оно мне надо? Но, прекратить поток информации, впитывающейся моим мозгом, словно сухим песком пустыни Сахара, не представлялось возможным. Да еще и голова вновь начала раскалываться от жесточайшего и острого приступа боли.