— Что-то случилось? — Видимо, заметив некоторую нервозность в моем взгляде и «повышенную» задумчивость, поинтересовался Рыжов. — Вам плохо? Хотя, я ничего такого не замечаю в вашем организме… — убежденно произнес Медик, слегка поводив надо мной раскрытыми ладонями.
— Да, нет, доктор, — мотнул я головой, — чувствую я себя прекрасно! Спасибо вам! Просто мне в голову постоянно лезут какие-то мысли… Чужие… странные… одним словом, мне такие не свойственны, — решительно произнес я. Кто знает, может быть, этот Медик сумеет мне помочь от них избавиться?
— А отчего вы-таки решили, что эти мысли чужие и вам не свойственные? — ехидно прищурившись, спросил меня Лазарь Елизарович. — Ведь вы совсем ничего не помните? Может быть, это как раз и возвращается ваша потерянная память?
— Не знаю… — Вновь пожал я плечами. — Только уж очень странные мысли в голову лезут, товарищ доктор…
— Например? — Живо поинтересовался Медик.
— Я вот только что про пенсию подумал, — решил поделиться с доктором тем, что никак не давало мне покоя, — что она у меня хорошая, но маленькая. Следом же подумал: какая нафиг пенсия, когда мне только двадцать пять? Но и это не самое страшное…
— А что же?
— А то, — выдохнул я печально, — чувство такое у меня… как будто я не двадцать пять лет прожил, а все сто два года!
— Именно сто два? — уточнил Рыжов. — Ни годом больше, ни годом меньше?
— Угу — именно сто два! — подтвердил я. — А почему так, даже и не спрашивайте — все равно не отвечу.
— Весьма и весьма интересно! — Изумленно покачал головой Лазарь Елизарович. — Откуда же взялась такая цифра — сто два года? Я, признаться, ни с одним человеком, перешагнувшим столетний рубеж и не встречался никогда. Разве что в газетах… Вот, помню в 30-е годы, во время очередной переписи населения выскочил в Азербайджане старичок один 1805-го года рождения! Я даже имя его запомнил — Ширали Муслимов…
— Так это ему, выходит, 125-лет тогда стукнуло? — Я удивленно покачал головой. — На сотню больше, чем мне сейчас!
— А ведь он абсолютно обычным человеком был! Без всяческих задатков Силовика! Или вот, например… — Лазарь Елизарович неожиданно замолчал, словно над чем-то напряженно размышляя.
— Товарищ доктор! — окликнул я его. — Что случилось?
— А ведь ему-то как раз сто два года и было… — задумчиво произнес Медик. — Но, ведь вы к тому времени уже не реагировали ни на какие раздражители, значит, не могли быть в курсе… Хотя, на подсознательном уровне могли и уловить…
— Лазарь Елизарович, о чем это вы? — вновь попытался достучаться я до доктора, разговаривающего сам с собой.
— Сейчас… — Медик вскочил со стала и подбежал к железному ящику. Ключ от сейфа торчал прямо в замочной скважине, по всей видимости, главврач запирал документы только на ночь. — Где-то она должна быть… — бормотал он себе под нос, засунувшись в ящик едва не по пояс. — Вот! — победно воскликнув, он всучил мне несколько газетных листов. — Читайте, юноша, и сами все поймете!
Я развернул сложенную в четверо газету и пробежал глазами по тексту. Это была «Правда» за девятое августа 1943-го года. На первой полосе практически во весь разворот были изображены стоящие плечом к плечу два человека. Первого я, как, впрочем, и каждый гражданин СССР от мала до велика, обязан был знать в лицо — товарищ Сталин в парадном мундире с маршальскими погонами на плечах и маршальской же звездой под воротничком и Золотой звездой героя Советского Союза на груди.
А вот второго — крепкого и величавого бородатого старика, в генеральской форме, с внушительным «иконостасом» из орденов и медалей, над которым тоже «горела» звезда героя, видел первый раз в жизни. Однако, мой взгляд тут же прикипел к этому морщинистому аксакалу, как будто…
Я мотнул головой, вновь прогоняя странную ассоциацию, возникшую у меня в голове. На секунду, на мгновение, мне вдруг показалось, что я смотрюсь в зеркало. И там, в этом волшебном и недостижимом зазеркалье вместо меня отражается вот этот самый боевой старикан, удостоенный, судя по изображению в газете, высшей военной награды.
И самое странное, что никакого дискомфорта я не ощущал, разом постарев на целую прорву лет. Что-то внутри меня говорило, что именно так и должно быть. Что зеркало не врет. Что я и он — единое целое! Вернее, он — это я, а я — это он!
— Черт! — выругался я, когда моя голова вновь начала наливаться тяжестью и болезненно пульсировать. — Опять…
— Спокойно, юноша! — произнес Лазарь Елизарович, тоже почувствовавший неладное. — Без резких движений! Голову на подушку, закройте глаза и расслабьтесь! — распорядился он, а я поспешил последовать его советам. — Я постараюсь купировать болевые ощущения.