— Понял, хозяын! — Мгновенно среагировал абрек, схватившись своей лапищей за распахнутую настежь дверь.
— И этому… — Старикан смерил меня взглядом блеклых глаз, радужка которых выцвела настолько, что уже была практически неотличима от белка. — Мамонту… тоже захвати. И к чаю там еще чего возьми, а то его голодные эманации мою застарелую язву опять разбередят…
— Сдэлаю в лючшэм видэ, кыняз! — Отступив спиной вперед в коридор, Ибрагим прикрыл за собой дверь.
Я же, пока Райнгольд отдавал приказания своему слуге, успел хорошенько рассмотреть старого Сеньку. Даже на первый взгляд Мозголом выглядел немощным стариком, а когда я пригляделся к нему повнимательнее, то понял, что, скорее всего, ошибся с возрастом — он был куда старше, чем я предполагал.
Сухая пергаментная кожа, разукрашенная старческими пигментными пятнами разнообразных форм и размеров, обтягивала абсолютно лысый череп Мага. Такая же шелушащаяся и обезвоженная кожа покрывала и его исхудавшие черты лица и заострившийся нос. При всем, при этом — дряблой кожи и морщин у него практически не осталось — всем своим видом он напоминал египетскую мумию с солидной тысячелетней выдержкой.
Еще бы знать, откуда я в курсе, как выглядят египетские мумии, ведь я их никогда «вживую» не видел.
— Что, краше в гроб кладут? А, Мамонт? — произнес старик, и сипло рассмеялся. Его надсадный смех в этот момент был похож на агонию умирающего. — Это ты верно заметил, что я сейчас на египетскую мумию смахиваю (он что, мои мысли читает?). Знавал я одного английского лорда… Э-э-э… — Старикан задумался, явно чего-то вспоминая. — Карнарвон его фамилия! — наконец довольно произнес он. — Так вот, он от этих самых мумий был совершенно без ума. Отчего и смерь свою, безвременную, принял. Древние Осененные куда как крепче нашего с Магией обращаться умели.
— Это не тот самый Джордж-Герберт Карнарвон, что в двадцать третьем вместе с египтологом Картером гробницу Тутанхамона откопали? — неожиданно для самого себя уточнил я. — А потом, якобы, чуть не вся экспедиция отдала Богу души от какого-то там проклятия?
— Похвальная осведомленность, юноша! — одобрительно каркнул Райнгольд. — Только не от «какого-то там проклятия», — передразнил он меня, — а от самого натурального Проклятия фараонов — оно настигает того, кто прикасался к могилам царских особ Древнего Египта и их мумиям. Очень специфическое Проклятие… Но оно куда проще и безобиднее, чем то, что ввергло Россию в последнюю Мировую войну.
— Это вы о вскрытии могилы Тамерлана в сорок первом? — И откуда из меня это лезет?
— Ну, что ж, юноша, — старик поерзал в своем кресле, — вижу, что вы весьма образованный человек, а не чернь от сохи. С вами весьма приятно общаться. Присаживайтесь. — Он указал мне на свободное кресло, стоявшее так же у камина, отделённое от кресла хозяина лишь низеньким столиком. — Что же вас привело ко мне, почти столетнему ветхому старику?
— Вам сто лет, Вячеслав Вячеславович? — удивился я, посчитав старикана на десяток-другой лет моложе.
— Мне девяносто три, — с гордостью и какой-то бравадой ответил Райнгольд. — Боюсь, что до сотни мне не дотянуть — моя Жизненная Сила на исходе. Я это чувствую…
Входная дверь распахнулась, и на пороге появился Ибрагим с подносом, на котором исходили паром две большие чашки чая, стоявшие на фарфоровых блюдцах. А в большой плетеной «вазочке», обнаружившейся на том же подносе, были с горкой навалены всевозможные вкусности: баранки, пряники и печенье.
Помимо этого, дородный кавказец поставил на маленький столик рядом мной еще и пару розеток с каким-то ягодным вареньем. Напротив хозяина Ибрагим расположил только чашку с горячим чаем.
— Вы кушайте-кушайте, молодой человек, — проскрипел Мозголом, — а то ваши голодные «инстинкты» мешают мне сосредоточиться… Зудят, как несносные комары у самого уха!
— Ну… раз вы настаиваете… — Пожал я плечами, протягивая руки к плетеной вазочке.
— Нет, я не настаиваю, я вам напрямую говорю — набейте уже поскорее ваш ненасытный желудок! Иначе, у меня опять язва разыграется! Я очень тонко чувствую и переживаю такие моменты, словно сам голоден… И это вызывает необоснованное выделение желудочного сока, а у меня, как я уже говорил — язва…
— А почему же вы её не залечите, Вячеслав Вячеславович? — поинтересовался я, загребая из вазы одну из баранок. — Трофим Павлович, который меня к вам и прислал, по-моему, очень квалифицированный Медик-Силовик.