Мое горло приятно обожгло мягким жаром, который постепенно перетек в желудок, где и разошелся приятным теплом по всему организма. Да и фруктовый привкус, как мне показалось, славно прокатился по языку.
— Чувствуете, юноша, как в букете напитка удивительным образом переплетаются фруктовые и шоколадно-ванильные ноты? — поинтересовался князь. — Вкус настолько мягкий, бархатистый, насколько это вообще возможно.
— Отличная выпивка! — нисколько не слукавив, произнес я. — Прямо, как настоящая…
— Даже не сомневайтесь, для вас — все ощущения настоящие! Ибо опыт не пропьешь! А теперь скажите: вы узнали человека, сидевшего за рулем? — неожиданно сменил он тему разговора.
— Так вы это тоже видели?
— Несомненно! — усмехнулся Вячеслав Вячеславович. — Поскольку ваше неожиданное «воспоминание» перекрыло даже мою «реконструкцию» ресторации «Палкина».
— Мне показалось, — осторожно произнес я, — что мы с ним давно и очень близко знакомы. Однако, я так же уверен, что мы с ним никогда не встречались. Такой вот парадокс, Вячеслав Вячеславович.
— Да, все страньше и страньше… — задумчиво произнес Райнгольд. — Но, самое интересное, юноша, что я тоже узнал этого человека.
— Кто он? И откуда вы его знаете?
— Я хорошо знавал и его самого, и его родителей, царствие им небесное, — пояснил старый Маг, перекрестившись. — В свое время мы принадлежали к одному кругу — потомственных аристократов из древних княжеских родов. Я, в какой-то степени мог считаться его учителем и наставником — первые свои шаги в познании Силы он сделал именно под моим чутким руководством, — не без гордости произнес Вячеслав Вячеславович. — Очень талантливый и целеустремленный был юноша… А в последствии стал одним из сильнейших Имперских Менталистов-Психокинетиков, впоследствии перешедших на сторону Советов. Я внимательно следил за его судьбой… Мне было жаль, когда он сгинул в застенках Абакана…
— А как его звали, Вячеслав Вячеславович?
— Его звали Сашенькой… э-э-э… Александром Дмитриевичем Головиным.
И после того, как Райнгольд произнес это имя, меня вновь «накрыло» и довольно основательно…
Ресторация опять стремительно растаяла, «преобразовавшись» в уютную домашнюю гостиную. Посередине — накрытый стол, за которым, кроме меня, сидели четверо: по правую руку тот самый мужик, что сидел за рулем машины — князь Головин, напротив него — какой-то крепкий белобрысый парень с глазами навыкате.
С другой стороны стола, напротив меня, какая-то парочка стариков — по всей видимости, супруги. Я же расслабленно восседал во главе этого стола в массивном дубовом кресле, явно собираясь перекусить всем тем пищевым изобилием, что стояло передо мной.
Однако, и этот, на первый взгляд, благообразный мир неожиданно «моргнул» и исказился странным образом: подлокотники моего кресла ожили, превратившись в толстых ядовитых змей, неподвижно зафиксировав мои руки и притянув мое тело к спинке.
- Что за хрень тут творится? — воскликнул я (помимо воли, словно отыгрывая какую-то роль), бросив взгляд на Головина.
Но он тоже находился не в лучшем положении — оказался притянут шевелящимся телом еще одного огромного гада к своему креслу. К тому же, это монструозное создание с размаху хреначило князя своей мерзкой треугольной головой прямо по темечку, словно старалась продолбить дыру в его черепной коробке.
Кожа на голове Александра Дмитриевича уже лопнула и при каждом ударе орошала брызгами крови белоснежную стену за его спиной. Кровь струилась по его вискам, лицу, затекала за воротник и капала с кончика носа. Жутковатая получалась картинка, отдающая такой махровой шизой, что впору в дурку бежать сдаваться! И как можно скорее!
Я напряг свои хилые мышцы, но гребаная змеюка даже не заметила моих усилий. Бросив взгляд на других участников «званного ужина», превратившегося в какую-то безумную кровавую вакханалию, я отметил, что старички неподвижно застыли на своих местах. Они не шевелились, не моргали и не дышали.
А еще они как-то «выцвели», а также «потеряли в объеме», превратившись в некое подобие черно-белого дагерротипа.
А вот белобрысый мужик, наоборот, прямо-таки налился всеми красками жизни: на раскрасневшейся харе хищно трепетали и раздувались увеличивающиеся в размерах ноздри, переносица съеживалась на глазах и покрывалась морщинистыми складками. Нижняя челюсть раздалась вширь и поползла вперед, и из нее, словно чертики из коробочки, выскочили два острых клыка, каждый в мой указательный палец величиной.