Феодор весь напрягся. Он еще никогда, ни в период обучения, ни даже на пышных выходах Императора — не видел, таинственного логофета дрома. Про которого, повсюду ходили, самые зловещие слухи.
— Выслушай меня внимательно, Феодор, — Геронтий Тавр, вновь, начал мерять ногами комнату. — О сути задания, я тебе сейчас, ничего не скажу. Логофет, требовал от меня, немного — ловкого и сообразительного воспитанника нашей школы, который еще ни разу, не брал участия в местных акциях. Надеюсь, я не ошибся, избрав тебя?
Феодор, на это ничего не ответил. Понимая, что наставник без него, давно все уже тщательно взвесил, принимая непростое решение.
— Я хочу, только одного: чтобы ты действовал, не как слепой исполнитель нашего замысла, а сознательно и убежденно. Для этого, я поделюсь с тобой, некоторыми своими размышлениями. И даже, если впоследствии, логофет не утвердит тебя, полагаю, эти мысли, будут тебе полезны в будущем.
Он, наконец сел, перебросил ногу на ногу и начал раздельно говорить:
— Император ромеев, символизирует могущество и крепость нашей державы. Он — посланец самого Всевышнего. Это отражено и в дворцовом ритуале: Василевс, садится только на двухместный трон, оставляя рядом сиденье, для своего невидимого патрона — бестелесного Бога — Духа святого. Порфирородный — это Солнце ромеев, слепящее и недостижимое, которое светит всем и согревает каждого — васальных царей, сановников, ремесленников, купцов, воинов, крестьян идаже нищих.
Начальник секретывздохнул.
— Однако, к сожалению, есть много людей — слишком много! — которых Солнце ромеев не слепит и кажется, вполне достижимым. Жадные руки узурпаторов, дерзко тянутся к царскому венцу. Мудрый Август — Юстиниан Второй, назвал это поветрие убийств — «пурпурнойболезнью», которая словно проказа, разъедает основы государства. Что у нас происходит? За три последних века, на престоле Византия, сидело почти 25 властителей, в среднем — по двенадцать лет на правление. Это страшные, для самого существования империи цифры, Феодор! И далеко не все из кесарей, погибли на войне, от болезней или несчастных случаев… Многих, заставили отречься, запытали, отравили, задушили, зарезали, ослепили, замуровали заживо в каменных мешках Принцевых островов. Несчастный автократор, всегда окружен свитой — из заговорщиков и убийц, которых не распознать, пока они не вытянут кинжал… По всей Романии, чуть ли не каждые пару десятков лет, словно ужасная саранча, прокатываются армии нескончаемых узурпаторов. Достаток страны, уничтожается в жестоких внутренних войнах, которые несут всем нам — бесславную гибель. Мы, как и наши предшественники римляне — убиваем себя, а тем временем, варвары на рубежах крепнут. Измученную империю, постоянно подтачивает хроническая «пурпурная болезнь». Какое же лекарство, необходимо, для успешной борьбы с нею? Только одно и единственное — крепкая династическая, наследственная власть! Иначе, государство ромеев, не спасет и сам Господь Бог…
Никифор Тавр поднялся и в заключении произнес:
— Все остальное, тебе скажет великий логофет, если посчитает нужным и целесообразным. А сейчас — время.
Он подошел к глухой стене, где надавил на ее поверхности, какую-то незаметную фигурку. Тут же, неслышно повернулась на механической оси, потаенная дверца, освобождая узкое темное отверстие. Начальник секреты, кивнул головой, давая знак Феодору следовать за ним и первым ступил за стену. Также беззвучно, двери за ними закрылись и они, оказались в полной темноте. Однако, Геронтий Тавр достал тонкую свечу, которую сразу зажег. Спутники, двинулись вперед по коридору, но вскоре уперлись в тупик. Дальше, хода не было. Магистр, трижды стукнул по голой стене, каждый раз, делая длительную паузу. В обоих промежутках, между постукиваниями — Феодор, которого приучили обращать внимание на любые мелочи, успел посчитать до семи. Святое число! Число космогонического творения мира!
Стена, тихо откатилась вбок и люди, оказались в небольшом помещении, без окон и дверей, которое освещали толстые свечи, размещенные по углам. Комната, сияла мягким желтым светом, словно северный янтарь. Она, была обшита сосновыми досками, чистыми и гладкими. Здесь, приятно пахло свежим воском и ладаном. Было тепло и уютно.
За низкой, удобной для письма кафедрой, тут сидел седой, но еще крепкий дедок с чисто выбритым лицом. Он располагался по-домашнему — босые ноги с окрашенными ногтями, свободно упирались в толстый ворс ковра. На старике, была одета белая как снег тога, не имевшая никаких отличий.
«Великий логофет!» — взволнованно подумал Феодор.