От полученного разряда Никола вздрогнул, отшатнувшись от стола и с трудом удержавшись на ногах. Кое-как восстановив равновесие, он уже был готов ловить удирающую девчонку, но как только он сморгнул появившиеся было цветные пятна, его взору предстала совершенно неожиданная картина.
Тоф и не думала никуда бежать, неподвижно растянувшись на каменных плитах пола. Азула, широко раскинув руки, заслоняла её от колдуна. Золотая заколка Хозяйки Огня сбилась на бок и еле держалась в растрёпанных волосах, а из рассечённой нижней губы по подбородку тянулась дорожка красной крови.
— Только попробуй её хоть пальцем тронуть без моего разрешения! — прошипела она, буравя его взглядом золотистых глаз.
— Ты спятила под руку лезть? — попытался было вразумить так не вовремя начавшую качать права девку колдун, но осёкся, когда неожиданно для самого себя осознал, что это он разбил ей лицо. Больше было просто некому. Неужели поставленная им же цель настолько ослепила его, что он даже не заметил, как ударил девушку, которую обещал защищать? Которая долгое время была единственной, кто не считал его злобным чудищем. В самые сложные минуты, когда он сам уже готов был опустить руки и сдаться перед лицом неизбежности, именно она не дала ему сдохнуть, найдя способ вытащить с края могилы. А он так увлёкся… чем? Убийством ребёнка из-за отказа подчиняться? Менот-создатель, во что этот мир превратил его?
— Я… — слова оправданий комом встали в горле. Потому что перед ним теперь была не покрывающая опасную ведьму глупая и самоуверенная девчонка и выгораживающая её надменная дурочка, которая просто не понимала нависшей над миром угрозы, а полупридушенная маленькая девочка, единственным преступлением которой было упрямство. И отважная девушка, у которой одной хватило духу остановить его руку, прежде чем он совершил немыслимое злодеяние. То, что он собирался сделать. То, что находится за гранью добра и зла. И он сам не заметил, как перешёл эту грань. На фоне этого даже заклинания ведьмы, которую он так страстно желал найти и уничтожить, казались просто детским лепетом. Невинной шалостью по сравнению со зверством самого отъявленного и злобного маньяка-потрошителя. И от осознания того, как далеко он зашёл на пути к благородной цели избавления этого мира от зла чёрной магии, ему стало дурно.
В повисшей в камере тишине приглушённые всхлипывания маленькой девочки, которая рыдала, но чьи механические глаза больше не могли обронить ни одной слезинки, были подобны ударам колокола. Ведь он своими руками создал эти чудеса меканики, даровав зрение слепой от рождения. И она служила ему верой и правдой, не предав и не оставив, даже после того как он убивал её друзей на её глазах. И после всего этого он был готов пытать её. Без сомнений и жалости. И убил бы, не останови его Азула.
Всё ещё не в силах подобрать слова раскаяния, он протянул к Азуле левую руку. И был поражён как она напряглась и даже зажмурилась, словно ожидая удара. Будто у него в руке был заряженный пистолет, которым он целился ей в голову, готовясь спустить курок. Неужели всему виной были кружащиеся вокруг его запястий сияющие в полумраке камеры голубым руны заклятья ярости. Может быть именно оно повлияло на его разум, вместе с болью подавив и внутренние барьеры?
Но взглянув на свою закованную в сталь ладонь, Никола обомлел от ужаса. Потому что в неровном свете факелов, ламп и холодном голубоватом сиянии рун ему показалось, что на выгоревшей на солнце и облезшей после последней битвы краске блестели капли алой крови. И на лезвии топора, будто сочась из пропитанной ею стали. Стоило ему развеять чары, как боль и слабость снова набросились на него. Но кровь на стали он по-прежнему видел.
И он даже не заметил, как топор выскользнул из его ослабевших пальцев.
*****
Азула вздрогнула от громкого лязга, заполнившего тесную камеру. Она осторожно приоткрыла глаза и увидела бросившего топор Николу, который почему-то разглядывал собственные руки. Сияющие иероглифы вокруг него погасли, и колдун заметно покачнулся. Сделав несколько неуклюжих шагов, будто пытаясь поймать утраченное равновесие, он растеряно оглянулся, словно только пробудился ото сна. После чего шатаясь двинулся мимо прикованной к креслу Мей к крохотному окошку в толстой стене, через которое угадывалось пасмурное небо. Вспыхнувшие вокруг его рук иероглифы окрасились в чёрный, и фигуру колдуна опутали языки нематериального пламени, прежде чем он шагнул в стену, покинув помещение.
В камере повисла тишина, которую через миг разорвал дикий смех пленницы.
Азула в первый раз в жизни слышала, чтобы Мей так смеялась. Оглушительный, преисполненный злорадства каркающий смех рвался из её перекошенного рта, заполняя камеру. Хозяйка Огня подошла к ней и с размаху отвесила оплеуху, заставляя бывшую подругу замолкнуть.
— Стража! Ко мне! — закричала Хозяйка Огня, оборачиваясь к землеройке.
Бейфонг по-прежнему лежала на полу, не делая попыток подняться, и лишь содрогалась в беззвучных рыданиях.
— Какая жалость, — раздался позади неё хриплый голос Мей, — я уже понадеялась, что чужак убьёт вас обоих у меня на глазах. Это было бы восхитительное зрелище. Ты так не считаешь, Азула?
— Заткнись, — Хозяйка Огня склонилась над Тоф и встряхнула её. — Ты цела? Он тебя ранил?
Но с тем же успехом она могла требовать повиновения от каменной стены. Землеройка просто не слушала её. Или не слышала. Или не желала слышать. А могла и тронуться умом от страха.
— Посмотри на меня! — повелительница ткнула в трясущуюся дурёху пальцем, с которого сорвалась крохотная молния. Её оказалось достаточно чтобы Тоф вздрогнула, и всё же оторвала руки от ушей и повернула голову, вонзив в Азулу сияющий золотом взгляд.
— Я еще жива? — в голосе её сквозило неподдельное изумление.
— Стража! — заорала Азула, отпуская землеройку. Похоже, колдун только слегка помял её, не успев исполнить свои угрозы.
— Мы уже рядом, госпожа! — донеслось из коридора вместе с лязгом двери. После чего стол неожиданно накренился, и чуть не рухнул на неё и Тоф, но землеройка среагировала достаточно быстро чтобы поднявшимся из пола каменным шипом отклонить его в сторону. Никола предусмотрел всё, даже такую мелочь, как заблокировать дверь. Чтобы из камеры точно никто не смог уйти после того, как он разделается с упрямой девчонкой.
— Повелительница? — ворвавшаяся в камеру тройка стражников замерла на пороге, ощетинившись оружием. — Вы в порядке?
— Нет, не в порядке! — Азула выплеснула сдерживаемый до сих пор страх и ярость на этих идиотов, утирая кровь с разбитой губы. — Найти колдуна! Немедленно! Окружить и не упускать из вида!
— Госпожа, из этой камеры только один выход, мимо нас… — растерянно произнёс дежурный по этажу.
— Он прошёл через стену, идиоты! — Хозяйка Огня ткнула пальцем на стену с окошком:
— Что с той стороны?
— Это внешняя стена, госпожа. С той стороны пропасть.
— Так чего вы стоите? Найти! Догнать!
— Если он упал с такой высоты, вряд ли он выжил, госпо…
— Я сама вас со стен сброшу, если вы не найдёте его! — заорала Азула, — Бегом! И пришлите сюда ещё людей!
Более никто не решился перечить ей. Стражники кинулись выполнять приказ, оставив их в пыточной одних. Закованная в цепи Мей снова стала мерзко хихикать.
— Генерал Айро гордился бы тобой, — пленница подняла голову, и Азула разглядела на её щеке след своей пятерни. — Жаль, что он не дожил до этого дня. В тебе проснулось человеколюбие! Так яростно защищать какую-то землеройку не в твоём стиле, подруга. Неужели всё дело в том, что чужак…
— Заткнись уже, пока я тебе не вырвала язык. — перебила пленницу Азула, поворачиваясь к вбежавшим тюремщикам. — Замороженных освободить от льда, пленницу перевязать и в камеру. Этого в кандалы и на рудники.
— Но я же ничего не сделал! — взмолился забившийся в угол писец, которого тотчас скрутил стражник. — Я ваш верный слуга, повелительница! Пощадите!
— Я тебя уже пощадила, — Азула снова вытерла кровь с горящей огнём разбитой губы. — Сжечь бы тебя за трусость, но тут дышать нечем будет.