— Не получается, — признал бесполезность собственных усилий Рор, — То ли его испортили, то ли заклинило или еще что. Ну и это... проверки не делали давно.
Количество кентавров на мосту снова увеличилось. Плюс они довольно целенаправленно пускали стрелы именно в Рора, как будто понимая, чем именно он занят.
— И что делать тогда? Может, все же попробовать отрубить канаты.
— Попробовать, стало быть, можно, но толку не будет. Смотри, мы с катапульты пуляли, и что? Даже следов не будет. Мы в молодости с батей Мита их на спор рубили, и что? — Рор довольно пессимистично смотрел на ситуацию.
— И правда, что? — влез в разговор Мит.
— И ничего. Всыпали нам внеочередных дежурств на посту, на кухне и на охоте. Месяц не вылазили. А на канатах даже следов не было. И тут так же. Нету и быть не может!
— Так вот, есть же, — тыкнул пальцем я. — Или это не от катапульты?
Рор с сильным недоверием осмотрел следы, пощупал и даже облизал палец. Не знаю, значил ли этот жест что-то у кентавров, потому что те заулюлюкали и усилили натиск на защитников моста.
— Правда твоя, гобл. Это из тех снарядов, что мы ядом заряжали. — Он покачал головой, — И что? Если мы катапультой зафигачим, то можем по своим попасть, а пока центр моста пристреляем… Да и промазать по нему, как безрога ободрать. У катапульты ентой точность с сильно падает, если стрелять далеко. Ей-ей, промажем…
— Меня зовут Нит, — время было не самое подходящее, но этот немолодой вредный минотавр уже достал. Я бросил взгляд на минотавра с боевым молотом, мощным ударом откинувшего подошедшего слишком близко кентавра, и тут же спрятавшегося под прикрытие щитов. — И у меня таки есть идея.
Идея была на поверхности, стоило лишь задуматься о фундаментальных законах физики. Если огонь бесполезен, а механически пилить волокна канатов моста — дело долгое и неблагодарное, оставался еще вариант обратного воздействия. С увеличением температуры прочность материалов падает, это общеизвестный факт. В нашем мире это отлично продемонстрировали печально известные небоскребы-близнецы, стальной остов которых от температуры внутренних пожаров потерял минимум половину устойчивости к нагрузкам и самосхлопнулся, погребая под собой тысячи жизней.
С другой стороны, с уменьшением температуры устойчивость к нагрузкам растет, но падает устойчивость к сдвигу, иначе говоря, увеличивается хрупкость материала. Не помню точно, но вроде при минус ста сорока градусах можно резать сталь на мелкие кусочки с минимальным усилием, а резину можно разбить и при меньшей температуре, как стекло. А еще я надеялся, что повышенная устойчивость канатов к огню компенсируется уязвимостью к экстремальному холоду. Стоило проверить эту теорию на практике.
Недолго думая, я сосредоточился и начал направлять потоки ледяной энергии на одну из нижних веревок, постепенно охлаждая ее до критического состояния. Когда канат покрылся инеем и затрещал от мороза, я дал знак тому самому минотавру с боевым молотом зафигачить по нему со всей дури. И о чудо — волокна начали рваться, не выдержав сочетания низкой температуры и мощного удара!
Воодушевленные первым успехом, мы повторили процесс несколько раз, методично уничтожая несущие канаты моста. Диаметр непорваных волокон веревок становился все меньше, пока не достиг четверти от своего первоначального размера. Тогда мы переключились на второй канат, повторяя отработанную тактику.
Кентавры, занимавшие подвесной мост, быстро поняли нашу задумку и усилили натиск, пытаясь помешать разрушению переправы. Их отчаянные атаки не лучшим образом отразились на и без того ослабленных канатах, заставляя конструкцию опасно раскачиваться и трещать.
Я же, закончив три четверти работы, почувствовал себя совсем выдохшимся. Магические силы были на исходе, а усталость навалилась свинцовой тяжестью.
— Держи, — в руку мне бахнули какую-то баночку, — Это тебя расшевелит. Мой собственный рецепт, гоблин Нит. Жрецам и шаманам, что со мной учились, помогало, мне самойпомогает. Магов расшевеливать не пробовала.
— Спасибо, — Я судорожно пытался вспомнить «цветочное» имя. Точно! — Спасибо, Настурция.
От первого же глотка я почувствовал прилив сил. Не такой, чтоб хотелось плясать и петь от избытка энергии, но достаточный. Попробую.
— Рор, Мит, я сейчас выдам максимум, но могу отрубиться. Постарайтесь долбануть по канатам как можно сильнее, можно и мечами. Потом мою тушку отнесите.
Я выдал импульс холода, сразу по четырем направлениям, потом услышал удары, напоминавшие удары молотобойцев в кузнечном квартале Молниевых Холмов, какой-то шум, крики. Потом понял, что меня несут.
Потом стало полегче, меня явно лечили, но открыть глаза было подвигом.
— Что творится?
— Ты живой, гоблин Нит. Все мы живы. Пока живы.
— Чего так грустно?
— Поступил сигнал от соседнего форта на востоке. Сгорел форт, не было там такого же изворотливого гоблина с уймой магии. Остатки гарнизона форт подожгли и к нам отошли кто смог.
— Кентавры?
— Кентавры. Те, кто пытался захватить у нас мост были разведчиками авангарда. Самым его малым передовым отрядом.
Интерлюдия шесть. Победное шествие Правого Переднего Копыта подчиненных Ракка из народа Превосходящих.
Превосходящие — лучшие! Самые сильные! Самые быстрые. От них не уйдет ни степная газель, ни беговой ящер тролюдов. Рогами они кидают мощные копья, что валят деревья и дробят скалы, ногами попирают толпы трусливых и слабых врагов.
Превосходящие — лучшие! Они быстрее самого быстрого из троллей, сильнее любого могучего минотавра, умнее самого умного гоблина! Впрочем, даже если и нет, все равно превосходящие сильнее и выше. Прерии — их вотчина, Межгор — вотчина их рабов, что будут доставлять им много вкусной еды и пива. Многие лета назад коварным троллям и подлым минотавром удалось заманить превосходящих в ловушку и уничтожить девять из десяти мужчин. Многие лета превосходящие превосходили всех в далеких уголках прерий, опасаясь очередной подлости троллей и коварства минотавров.
Но в уголках стало мало места, и превосходящие, сначала уничтожали друг друга, постепенно уходили все дальше и дальше от заповедных уголков. Ждали, что подлые тролли, как раньше, отравят родники, а коварные минотавры нападут, выпьют всю воду, все забродившее молоко двурогов и уведут все стада. Долго превосходящие ждали и боялись. То есть Превосходящие, конечно же, не могут бояться. Превосходящие ждали и опасались, но не троллей и минотавров, а их подлости и коварства. Но не дождались они коварства троллей и подлости минотавров. Пока не дошли до Великой Ямы и Деревянных Пустых Скал, что кидают камни в превосходящих. Белохвостые Быстротоки и Широкогрудые Камнекидалы нападали слишком часто или уходили слишком медленно, но после их жены и дети стали частью племен Серохвостых Быстроскаков и Красных Широкогрудых.
Но Великий Черно-Белый сказал плести щиты, Великий Черно-Белый за желтые камни добыл у коварных троллей оружие из светло-желтого и бледного металла, Великий Черно-Белый, да не растрескаются его подкованные сильным бледным металлом копыта, добыл дерево для сильных стрелометателей. Великий Черно-Белый послал несколько Серокожих духов смотреть за Деревянными Пустыми Скалами.
И сегодня Ракка привел доверенное ему Правое Переднее Копыто к самой правовой из Деревянных Пустых Скал, правее только Большая Пустая Скала, из которой превосходящим иногда привозили хорошее оружие из бледного и светло-желтого металла. Большая Пустая Правая Скала Великому Черно-Белому была неинтересна. Интересна была Большая Пустая Левая Скала, что прикрывала вход в Межгор. И к ней разными путями шли превосходящие. Часть, как Ракка, через малые мосты-веревки, часть мимо Большой Пустой Левой Скалы, а часть прямо к Большой Пустой Левой Скале.
Всю тысячу тысяч Копыт привести не хватало никакой воды, это понимал даже Ракка. Поэтому тысячи тысяч копыт шли разными дорогами. По счету Ракка прошло дней, как пальцев на левой руке, и осталось, как пальцев на правой, чтоб дойти Большой Пустой Левой Скалы, и ворваться в зеленый Межгор, и сделать рабами всех, кроме живущих в Великих Холмах, что принадлежат одному коварному бледному толстому троллю, который просил о милости Великого Черно-Белого, и доставил, надеясь на милость, еще копий на руку рук Копыт.