Дискуссия продолжалась еще долго. Когда она, наконец, закончилась, Мари вдруг попросила меня:
— Виктор, ты не мог бы сейчас пойти со мной в театр? Я очень люблю Кальмана, а как раз сегодня идет «Королева чардаша», и, говорят, с молодой красивой исполнительницей роли Сильвии. Идти одной или с сопровождающими меня венграми не хочется. Так пойдешь?
— Несколько неожиданно, но я согласен. Предупредим хозяев, что вернемся поздно, перекусим сейчас где-нибудь в кафе по дороге в оперетту и пойдем дальше.
Времени было достаточно, и мы не торопясь пошли пешком по Пешту в противоположную от Дуная сторону. По моим наблюдениям, Мари сильно изменилась в последние месяцы. И в лучшую сторону. Впрочем, как и Анри… Хотя я держал девушку под руку, у меня создалось впечатление, что она забыла обо мне и думала о чем-то своем. Наконец она заговорила:
— Судя по всему, Поль отправит нас с тобой в разные лаборатории. Жорж думает, что ты будешь работать в «Каскаде», а я — в «Котрабаратре». Видимо, Поль хочет, чтобы исследования по СПИДу велись параллельно в разных лабораториях.
— «Каскад», как я слышал, где-то в Южной Америке. А где «Котра…», как ты ее назвала?
— «Котрабаратра». Я немного работала в этой лаборатории. Она построена в малоизвестном и труднодоступном районе горного массива Царатанана на севере Мадагаскара. «Царатанана» по-мальгашски — «прекрасная деревня», что не соответствует действительности. В этой местности нет ни деревень, ни людей. Там круто обрывающиеся горы с буйной растительностью, а реки прерываются многочисленными водопадами. Красивые места. Это край легенд, вызывающий у туземцев суеверный страх. А «Котрабаратра» — «гром» на местном языке — предмет поклонения аборигенов, поскольку грозы там ужасные и молнии нередко убивают людей. Лаборатория «Котрабаратра» — небольшая, но хорошо оснащенная. Хорошо бы уговорить Поля направить туда Анри, — несколько нелогично закончила она.
— Так, а что тебе известно о «Каскаде»?
— Вторая лаборатория в Венесуэле. В первой, на берегу моря, мы с тобой были. В «Каскаде» стажировалась Колетт. Она рассказывала, что это огромная лаборатория, также спрятанная в диких, совершенно недоступных местах на юге страны. Там тоже горные плато с крутыми обрывами, но все это в больших размерах, чем на Мадагаскаре. По крайней мере обрывы там совершенно жуткие, по километру и глубже. И конечно, невероятные по красоте водопады. Отсюда и название лаборатории. Вокруг нее на сотни миль никаких следов дорог, селений, людей. В общем, это недалеко от тех мест, куда Конан Дойл поместил свой «Затерянный мир». Правда, по словам Колетт, динозавры и птеродактили там пока не попадались, хотя живность вокруг встречается уникальная.
Полагаю, что в этом отрезанном от человечества уголке Поль хочет провести основные эксперименты с LAV. В крайнем случае, если вирус и вырвется, распространяться ему будет негде.
— Ну знаешь! Считаешь, что мы там положим свои жизни на алтарь науки? Но у меня есть идея. Дарю бесплатно. LAV поражает только людей и шимпанзе. Других обезьян, тем более других животных он не трогает. Почему? В этом надо тщательно разобраться. Что помогает всем млекопитающим, кроме человека и шимпанзе, противостоять СПИДу? Если мы это определим, то сделаем лекарство!
— Идея годится. На Мадагаскаре я первым делом займусь изучением Т-клеток человека, шимпанзе и других видов обезьян. Смотри, подходящее кафе. Зайдем!
В кафе Мари снова продолжила разговор:
— Можно попробовать еще один путь борьбы с LAV. С помощью генной инженерии изъять из вируса те частицы, которые могут передавать болезни. Из оставшейся части вируса сделать вакцину, способную выработать у человека иммунитет… Все! Кончим говорить о СПИДе! Я с тобой слишком серьезная. Ты в девушках видишь ученых! Куда это годится! Лучше принеси-ка мне вон тот швейцарский шоколад, что выставлен в буфете.