И тут парень-клон вдруг остановился и посмотрел прямо на нас. Павел резко дёрнул меня назад, увлекая за кусты, но я успел ощутить этот странный, чужой и одновременно будто бы свой, обжигающий нервы взгляд. Стало мучительно страшно, дыхание перехватило, перед глазами поплыли круги, ноги подкосились, и я чуть не грохнулся оземь - благо Павел успел меня подхватить и прислонить к дереву.
"Эй-эй! Антон! Слышишь меня? - он отвесил мне пощёчину, а за ней ещё одну и ещё - голова моя моталась из стороны в сторону. - А ну, не раскисать! Не смей, не смей!"
"Хватит... - почувствовав, что лицо уже горит от ударов, пробормотал я, и, стряхнув дурноту, перехватил его руку: - Да хорош лупить уже, мать твою!"
Павел удовлетворённо кивнул и, отпустив меня, осторожно выглянул из кустов.
"Ну, что там?" - ещё вздрагивая от накатившей минуту назад жути, спросил я.
"Сам посмотри!" - огрызнулся он.
Отлепившись от дерева, я высунулся из нашего укрытия.
Подложный "я" догнал Марину, и теперь они стояли друг напротив друга, о чём-то напряжённо беседуя на повышенных тонах. По узкой улочке мимо сквера то и дело проезжали машины, заглушая её слова, но девушка явно была недовольна, губы сжаты, брови нахмуренны. Я расслышал лишь обрывки, из которых выходило, что мой клон на чём-то настаивает, а Марина не соглашается: "Нет, Антон, я не хочу..." "Ты стал какой-то странный!"
Он схватил её за руку, но девушка вырвалась: "Да что с тобой, в самом деле?!"
Лже-я отступил, развернув руки ладонями к Марине: спокойно, мол, я тебе ничего не сделаю, но кривая ухмылка на его лице мне совсем не понравилась, и Павел с трудом удержал меня на месте, не дав вмешаться.
"Она уже уходит, успокойся! - шипел он мне в ухо. - И никто её не преследует".
"Самозванец разозлился, потому что она видит: это - не я! Она его раскусила!"
"Возможно, - согласился Павел. - Однако ты не должен являться ему на глаза! Если засветишься, то потеряешь преимущество и уже ничего не добьёшься!"
Девушка уходила в сторону метро, а подложный "я", не отрывая от неё взгляда, достал телефон и стал кому-то звонить. Говорил он тихо, но мне отчего-то казалось, речь идёт о Марине.
"Он что-то задумал! - прошептал я. - Что-то очень нехорошее..."
"Нехорошее! - передразнил Павел. - Да он же занял твоё место, Антон!.. Надеюсь, теперь-то ты понимаешь, почему не было ни лечения, ни связи с врачами?"
Я, конечно, догадывался, куда он клонит, но было слишком страшно сказать это вслух.
"Понимаешь, - внимательно изучив моё лицо, кивнул Павел. - Что ж, отлично".
Клон закончил говорить по телефону и, сунув аппарат в карман, пошёл почему-то не домой, а обратно в ателье.
"И что мне теперь делать?" - проследив, как хлопнула дверь, спросил я.
"Ну, для начала ты должен вспомнить всё, чем занимался до пожара".
"Зачем этот хрен снова попёрся на работу?"
"Всё! - подчеркнул Павел. - Поразмысли об этом на досуге, а я, со своей стороны, тоже постараюсь придумать, как ускорить процесс восстановления твоей памяти".
Запись 4
Я пытался выполнить указание Павла и долго размышлял, на что могла быть похожа моя жизнь до пожара, однако кроме нежного лица Марины и ателье, где я вроде бы снимал мерки, в голову так ничего и не пришло.
Когда я сообщил об этом Павлу, он проворчал, что я сам виноват: не надо было прерывать процесс восстановления и вылезать из бассейна раньше времени.
"Но ведь это было неправильно! - возразил я. - Я увидел, что нет связи с врачами, и испугался..."
"Лучше бы ты о себе что-нибудь понял, а не об этих чёртовых врачах, которые просто сразу списали тебя со счетов, да и думать об этом забыли!"
"Но почему они так поступили? И кто этот парень? Почему он так на меня похож - это же полная моя копия?!"
"Вопрос надо поставить по-другому: почему вообще они у тебя есть, эти якобы врачи, Антон? Посмотри вокруг - разве кто-то ещё из людей знает о восстановительных бассейнах и что там есть связь с врачами? Мы с Клавой, например, не можем лечиться в таких ямах-бассейнах, нам больница нужна. И всем остальным людям тоже".
"То есть выходит, я не такой, как все?"
"Да, ты - другой".
"И что?"
"Найди десять отличий", - улыбнулся Павел.
"От вас с Клавдией или от остальных людей?"
"А есть разница?" - в нём явно проснулся интерес.
"Ну, разумеется. Вы с Клавдией... ярче всех остальных".
"Так-так-так! - сильно оживился мой собеседник. - Ну? И что же это значит?"
"Это значит... - в голове моей вдруг вспыхнула жуткая мысль, настолько чудовищная, что я задохнулся. - Нет!"
"Что это значит? - глаза Павла сузились, он впился в меня взглядом, и лицо его закаменело, словно перед ним стоял враг. - Ну?! Говори!"
Ужасная мысль снова кристаллизовалась в моём сознании, и я больше не мог её прогнать, перед глазами поплыли пугающие картины, мёртвые люди и собственные окровавленные руки...
"Говори! - продолжал наседать он. - Что ты должен делать с теми, кто ярче других? Что это значит?! Ну же!!"
Я застыл, пытаясь справиться с нахлынувшими образами: в голове творился настоящий бедлам. Павел схватил меня за плечи и зверски тряхнул: "Давай!", а потом вдруг отвесил мощную оплеуху, заставив выпалить:
"Это значит - я должен вас убить!"
Мир вдруг стронулся с места и стал кружиться вокруг, набирая обороты, словно кто-то дёрнул огромный рычаг и слил меня в гигантскую воронку, за которой ждала глухая чернота беспамятства.
Запись 5
Несчастья валятся на меня, словно листья на землю осенью. Сначала пожар, потом врачи отказали мне в восстановлении, выкинули, можно сказать, на помойку, в то время как место моё занял самозванец, а теперь вот - ещё одна беда: Марина - да, та самая Марина из ателье на Старокисловской, где я раньше работал, прекрасная девушка с нежно-белой кожей и веснушчатым лицом - погибла!