Ave Atque Vale

Алджернон Чарлз Суинберн AVE ATQUE VALE

(памяти Шарля Бодлера)

…Давно цветы тебе мы принести мечтали!
У бедных мертвецов, увы, свои печали —
И в дни, когда Октябрь уныло шелестит
Опавшею листвой над мрамором их плит,
О, как завидуют они нам бесконечно…

Цветы Зла, С

I

Розы должен я бросить, или лавры, иль руту,
Брат, на то, что тебя укрывало от взора?
Анемоны, растущие скромно у моря,
Или стебли кислицы, кружки маргариток —
Их в венок заплетали летним утром Дриады,
Под холодным дождём пробужденью не рады?
Иль пылающий цвет, что ценил на земле ты,
Отбелённый жарой и увядший, унылый,
Полный горечи лета, но более милый
Для тебя, чем холодных брегов первоцветы,
Не согретые тропиков силой?

II

Ты всегда привлечён был сиянием томным
Жарких солнц в небесах горячего юга,
Там, где Лесбос море обводит кругом,
Преклонял чуткий слух ты к стонущим волнам,
Что целуются вяло, друг дружке не милы,
Неспособны достичь Левкадийской могилы,
Поглотившей навеки нежных песен царицу.
Как лобзанья Сапфо бесплодный, солёный,
Треплет, носит её вал залива зелёный,
Бесконечно над ней дикий ветер кружится:
Слепы боги Земли и бессонны.

III

Брат, ты страсти изведал, непостижные прочим,
Вдохновенья, любви ты дышал тонким ядом,
Там, где слепы мы были, своим острым взглядом
Тайны ты различал в мерцании ночи,
Где ветр тьмы в тишине рассыпает семя,

IV

О, бессонное сердце и душа без покоя,
Что так жаждали сна и от жизни спасенья,
Только штиля и мира, от любви избавленья!
Боги тёмные смерти ныне взяли с собою
Дух и тело, и светлый источник песен,
И любви больше нет; но ужели не тесен
Мир, в котором услада не брызжет пеной,
Пасть сомкнула, не выставит белый зуб?
Хорошо ль, что душа покинула труп,
Что с костей слезает плоть постепенно,
Как роса исчезает с губ?

V

Но довольно: конец смешался с началом.
Для тебя, что навеки ушёл за пределы,
Друга нет и надёжной руки в мире целом,
И не зреет плод, и лавр не венчает,
Грех, и слава, и труд — все тебя позабыли,
Твой удел — ветка тиса и горстка пыли.
Взор спокоен, где свет не имеет значенья,
Где не видно солнца лучей, и ночи
Ни придут никогда, не остудят очи,
И душа позабыла дар речи, мышленья,
Только сна, а не света, хочет.

VI

Всё закончилось — время, нездешние страсти,
Сны, желанья, и горькие песни и сладость;
В рук огромных объятьи обретёшь ли ты радость,
Титаниде отдавшись в любовную власть?
Как предрёк в одном из своих видений —
К голове прильнёшь, обнимешь колени,
Сев в глубокой тени выступающей груди,
У подъёма блаженного ног могучих,
Среди буйных потоков волос текучих,
Что дух древнего леса в памяти будят,
На холмах ветерок летучий?

VII

После смерти все ли виденья сбылись?
Цветов странных садовник, какие бутоны,
Лепестки собираешь ты в царстве сонном?
Там восторги, насмешки и муки продлились,
Что от жизни осталось, есть там зло и любовь?
Плод там серый, как пыль, или алый, как кровь?
Прорастёт в стране мёртвых живое семя,
Поля смерти земной побег приютят,
В нижних странах, где наши светила молчат,
И безмолвны звёзды? Где будем все мы —
Нам цветы порадуют взгляд?

VIII

Увы! Пусть летят мои песни следом,
Старший, лучший певец, но твоих не догнали,
Лишь следы быстрых ног они повстречали;
Смех загадочный, с тайной насмешкой приветы
От слепой и немой царства мёртвых охраны,
Из-под тёмной вуали Прозерпины взгляд странный,
Уст бескровных тихий, унылый вздох,
Из забытых глаз слёз нечастый звон:
Только это нашёл, устремившись вдогон,
Увидел, услышал тоскующий дух,
Только это находит он.

IX

Далеко ты ушёл: ни крыльям, ни слову
Не догнать в дали, ни молитве, ни мысли.
Где твой ветер искать, в какой паришь выси?
Где всё сущее поло — как настичь тебя зову?
Не угаснет желанье, что движет нами —
Смерть мечтой одолеть, задуть вихрем пламя,
В грёзах ищем мы мёртвых, найти не в силах,
Быстро грёзы летят — всё же пламя быстрее,
В небесах опустевших, недоступное, реет,
Напрягаем мы зренье — очи тьма ослепила,
Да и слух уставший слабеет.

X