— Замечательное предложение! — Виктор Степанович снова решил взять бразды правления в свои руки. — Предлагаю голосовать. Кто за соблюдение правил вежливости, прошу поднять руки.
— Извини-ите, пожа-алуйста, — нараспев затянул Джокер. — Мы люди не местные, обычаев не знаем, воспитания не имеем. Подайте Христа ради пособие по хорошему тону!
— Молодой человек, прекратите паясничать! — зарычал оратор.
— Подождите, не ругайтесь! — взмолилась Соня. — По-моему, он… Джокер хочет обратить внимание на формулировку. Уточните ее, пожалуйста.
— О Господи! Ну конечно, я имел в виду предложение уважаемой Жанны, которое она так доходчиво…
— Простите! — перебила Жанна, нарушив собственный призыв. — Я не предлагала обязаловки, просто высказала мнение. Пусть каждый ведет себя, как считает нужным. По-моему, формализма требует только процедура суда и… как бы помягче… экзекуции. Тут не обойтись без формулировок и голосования. Об остальном можно договориться без протокола. И пусть эти договоренности соблюдают те, кто видит в них смысл. Тем более что Марго права: у нас нет рычагов воздействия на несогласных. Кстати, Виктор Степанович, вы так и не договорили о наших бухтах.
Виктор Степанович хмуро поблагодарил Жанну и еще раз попробовал себя в роли оратора.
— Думаю, будет удобнее переселиться сюда. Места хватит на всех, есть лавки, стол, очаг, бочки с дождевой водой, крыша над головой. Если обтянуть эти жерди снизу пленкой, получится готовый дом. Лес с дровами рядом. В общем, все под рукой. И не придется каждый божий день по часу лезть в гору, беспокоиться об опоздании, тащиться сюда в любое время суток, чтобы поменять испорченную камеру или батарею. А главное, жить вместе гораздо безопаснее. Мы будем другу друга на виду, и киллеру не удастся застигнуть жертву врасплох. — Тут он обвел аудиторию победным взглядом гениального стратега, предложившего беспроигрышный план кампании.
Аудитория взирала на него обалдело, но возразить никто не решался, опасаясь навлечь на себя подозрения. Повисла томительная пауза, которая грозила затянуться надолго.
Нарушил ее Василий.
— По-моему, вы плохо слушали того господина, который разъяснял нам правила, — заговорил он. — Киллер может убивать только тайно, в отсутствие свидетелей. Пока не произойдет убийство, осудить никого нельзя. Если ни убийств, ни суда не будет, через месяц нас всех бросят здесь подыхать от голода. Вы этого хотите?
На какое-то мгновение всем показалось, что гениальный стратег смутился. Но он тут же бросился в наступление.
— Нет, я хочу защититься! И защитить невинных. А вы предлагаете создать для убийц режим наибольшего благоприятствования? Чтобы нас всех перерезали поодиночке, как баранов? Нечего сказать, хорошенькое предложение! Может быть, сразу признаетесь, что вам досталась рисовая бумага?
Василий пожал плечами.
— Даже если и так, я не имею права в этом признаваться, о чем указано в тех же правилах. Но, как бы то ни было, ваша «защита» означает смертный приговор и для волков, и для овец. Придумайте какой-нибудь менее радикальный способ.
— Нашли, к кому обращаться! — фыркнул Джокер. — Рожденный председательствовать думать не может. Народная мудрость.
Соня, к своему ужасу, не смогла сдержать нервного смешка. Следом за ней рассмеялась Мадонна. И Жанна не сумела спрятать улыбку. Даже снежная королева Марго, и та усмехнулась. Джокер прямо-таки сиял, а Василий… Василий снова вернулся к своей неподвижности. На минуту всем показалось, что атмосфера несколько разрядилась.
А потом к Виктору Степановичу вернулся голос, и все увидели, что его буквально трясет от ненависти.
— Вы… скопище недоумков! Тупое, безмозглое стадо! О, я хорошо изучил вашу породу! Неблагодарные свиньи, неспособные оценить, когда заботятся об их же благе! Только и ждете возможности ударить рылом под колени, сбить с ног и растоптать! Из-за таких вот свиней я скатился с самого верха в помойную яму! Из-за них я попал сюда и ломаю голову, как спасти ваши задницы! Но вам этого не нужно, нет! Вам бы только хрюкать да валяться в грязи! Ну и подыхайте на здоровье, сволочи! — этим напутствием побагровевший Виктор Степанович закончил свою речь и выскочил из шатра.
Оставшиеся молча глядели ему вслед.