И Соня медленно двинулась ему навстречу.
— Простите, что напугал, — сказал Василий, когда она приблизилась. — Я должен был сообразить, что вы можете принять меня за убийцу.
— Спасибо, что не погнались за мной. Этого я, наверное, не пережила бы.
— Да уж, вам сегодня досталось, — согласился он. — Я пришел, чтобы проводить вас до стоянки. Хотел предложить себя в провожатые сразу после собрания, да мне напомнили, что я обещал переписать стенограмму на свой плеер. Мы ходили вчетвером, поэтому я вас не позвал. Подумал, что вы не будете рады обществу.
— Тонкое наблюдение, — усмехнулась Соня. — Если честно, я при всем желании не смогла бы составить вам компанию.
Василий ничего не сказал, лишь посмотрел на нее с состраданием.
— Хотите узнать, какого черта я приперлась на остров? — с вызовом спросила Соня.
Он покачал головой:
— Нет. Догадываюсь, что не от хорошей жизни. А подробности мне ни к чему.
— Зачем же вы тогда спасали меня на суде? Зачем пришли сейчас? — вырвалось у нее.
— Хотите верьте, хотите нет, но я пекусь об интересах организатора, — серьезно произнес Василий. — По словам вчерашнего распорядителя, они старались подобрать участников игры так, чтобы у всех были равные шансы. Но чем дольше я за вами наблюдаю, тем яснее понимаю, что их система отбора дала сбой. Вы не производите впечатления человека, который сможет выстоять против других участников. Прошу прощения, но ни ваша физическая форма, ни особенности характера не внушают надежды на благополучный исход такого противостояния. Я всего лишь пытаюсь немного уравнять шансы.
— Уравнять шансы, проводив меня до стоянки? — ехидно уточнила Соня и отвернулась, чтобы спрятать пылающее лицо от внимательных зелено-карих глаз и бесстрастного глазка видеокамеры.
— Ну, говоря по чести, предложение проводить вас — только первое звено в моем коварном замысле, — признался Василий и улыбнулся. — Победив в процессе прогулки вашу осторожность, под конец я предложил бы вам устроить общую стоянку.
— Хорошая мысль. Только зачем ждать конца прогулки? Вы уже победили мою природную осторожность, — радостно отозвалась девушка.
Марго ждала наступления ночи со все возрастающим нетерпением. Она устала от общества, от пустых разговоров, бесконечных гаданий на тему «кто убийца?», обсуждений сегодняшнего судебного разбирательства и возмутительного поведения спикера. Устала от физиономий своих «союзников», их голосов, мельтешения, хозяйственных хлопот. Господи, ну почему от нее не отвяжутся?
Впрочем, она сама вчера согласилась с предложением держаться вместе с девяти утра и до полуночи. В полночь начиналось время дежурств. Сегодня Марго выпало дежурить первой — с двенадцати до трех. И она торопила время в ожидании часа, когда Джокер и эта крашеная шлюшка пойдут спать, оставив ее, наконец, в покое.
Теперь она жалела, что дала Джокеру себя уговорить. Уходящий день показал, что превращение судебного разбирательства в жестокий фарс, все участники которого наперегонки голосуют за смерть первой же предложенной жертвы, не так неизбежно, как поначалу думала Марго. Киллера она не боялась. Правила игры ставят его (или ее) в невыгодное положение по сравнению с жертвой, имеющей право защищаться любыми способами.
Может быть, расторгнуть дурацкий договор? Или потерпеть, не настраивать против себя нынешних союзников? Учитывая легкость, с какой Марго наживала врагов, поддержка двух человек дорогого стоит. С другой стороны, нет никакой гарантии, что она, озверев от постоянной толкучки, не сорвется на них завтра же. Тут нельзя торопиться, нужно хорошенько все обдумать. А как обдумаешь, если тебя непрерывно дергают? Когда же они, наконец, уберутся и оставят ее одну? В начале двенадцатого она не выдержала.
— Послушайте, по-моему, мы погорячились с этим совместным бдением до полуночи. Шесть часов сна — довольно мало, особенно если учесть, что нам нужно быть в форме. Не хотите лечь прямо сейчас? А я бы посидела лишние полчаса, чтобы потом поспать подольше.
К ее облегчению, Джокер с Мадонной не стали упираться и без долгих разговоров полезли в палатку.
Марго мысленно перекрестилась и подбросила дров в костер. Огонь притягивал взгляд, расслаблял и успокаивал. Тяжелые мысли и страхи отступали и таяли, а в голове звучал нежный напев, робкий, как первый язычок пламени костра. Марго даже дыхание задержала, боясь его загасить. Но через несколько минут мелодия окрепла, заиграла переливами, и стало понятно, что рождается новая песня. Марго достала из внутреннего кармана диктофон и тихонько напела только что родившийся мотив. Потом нажала на воспроизведение и сразу поняла, что не обманулась — мелодия была хороша.