Город окружали костры, мерцавшие на плоскогорье, подобно рою утомленных светлячков. По мере приближения к городу все громче становились голоса, крики, смех, перебранка, доносившиеся из воздвигнутых вдоль дороги палаток. В них разместились сотни и сотни участников состязаний. Ариста видела их лишь мельком из окна кареты. Отсветы костров освещали их лица, у некоторых в руках были тарелки с едой. На земле сидели мальчики и мужчины. Они пили и смеялись. Палатки были повсюду. В безраздельно властвовавшей за кострами темноте едва проглядывались очертания многочисленных повозок и коновязей с привязанными к ним лошадьми.
Судя по изменившемуся стуку копыт и грохоту колес, карета въехала на булыжную мостовую. Они проехали через городские ворота, но кругом виднелись лишь факелы, бросавшие скудный свет на стены, или пламя свечи в окне. Ариста испытала разочарование. Она изучала историю города Эрванон в Шериданском университете и надеялась увидеть древнюю столицу империи, резиденцию наместника, откуда он когда-то управлял подвластным ей миром.
После падения древней Новронской империи началась эпоха гражданских войн, в ходе которых она раскололась по границам обитания старых апеланийских этносов на четыре государства Апеладорна: Трент, Аврин, Калис и Делгос. В каждом из них местные военачальники боролись за власть и захватывали земли своих соседей. По прошествии более чем трехсот лет кровавых сражений только один правитель предпринял серьезную попытку вновь объединить четыре нации в империю. Гленморган Гентский прекратил гражданские войны и после череды блистательных и жестоких завоеваний объединил Трент, Аврин, Калис и Делгос под одним знаменем.
Церковь Нифрона поддержала его, но не преминула напомнить народу, что Гленморган не является наследником Новрона. Ему были дарованы титулы Защитника веры и Наместника наследника. Для укрепления союза Эрванон сделали резиденцией церкви, а рядом с замком Гленморгана возвели огромный кафедральный собор.
Правление наместника было недолгим. Как рассказывал университетский профессор, сын Гленморгана не годился для дела, которое унаследовал, и Империя Наместника просуществовала всего семьдесят лет, рухнув, когда придворные Гленморгана Третьего предали его. Вскоре Калис и Трент отделились от метрополии, а Делгос провозгласил себя республикой.
В последовавших войнах Эрванон был почти полностью разрушен, но по их окончании патриарх переехал в уцелевшую часть большого дворца Гленморгана — Коронную башню. С тех пор город и башня слились в сознании людей с представлениями о церкви и были признаны самым святым местом в мире, не считая древней, но потерянной столицы Новронской империи — Персепликвиса.
Карета резко остановилась. Толчок разбудил Сальдура. Старуха раскрыла рот от удивления, обнаружив, что выронила из рук корзину.
— Приехали, — сонным голосом произнес Сальдур.
Он протер глаза, зевнул и потянулся. Кучер спрыгнул с козел, открыл дверцу экипажа. В карету ворвался холодный, сырой воздух. Ариста поежилась и вышла наружу. У нее затекло все тело, а сознание словно затуманилось. Она испытывала странное чувство, будто ноги у нее приросли к земле.
Карета стояла у подножия огромной Коронной башни. Ариста посмотрела вверх, и у нее закружилась голова. Несмотря на царившую вокруг тьму, верхушка башни выделялась на фоне более светлого ночного неба. Башня располагалась на куполообразном возвышении, известном как Подъем Гленморгана, самой высокой точке на многие мили вокруг. Хотя Ариста не сделала ни шагу в направлении башни, ей казалось, что она стоит на вершине мира, глядя поверх древней стены на раскинувшуюся внизу равнину.
Ариста зевнула, по телу ее пробежала зябкая дрожь. Бернис без промедления подскочила к ней, набросила ей на плечи плащ и застегнула его. Саули потребовалось больше времени, чтобы выбраться из кареты. Он осторожно выставил свои тощие ноги и осторожно выпрямился, будто проверяя, выдержат ли они его вес.
— Рад приветствовать вас, ваше преосвященство, — произнес подошедший к ним мальчик-слуга. — Надеюсь, путешествие прошло приятно. От имени архиепископа имею честь сообщить, что они ожидают принцессу в своих личных покоях.
— Как, прямо сейчас? — ошеломленно воскликнула Ариста и повернулась к епископу Сальдуру. — Но я же не могу встречаться с ним, не приведя себя в порядок после того, как целые сутки провела в карете. Я ужасно выгляжу, пахну, как поросенок, и я страшно устала.