«Уж не устраивает ли он мне испытание, — подумал Ройс, — или и впрямь не знает?»
Перескакивая с камня на камень, он подобрался к самому краю обрыва. В этом месте плато круто обрывалось. Внизу, на глубине более чем двух тысяч футов, расстилалась несравненная по своей красоте долина. Отсюда открывался замечательный вид на водопад, он был просто великолепен. Титаническая мощь падающей воды приковывала взгляд. Мощный зелено-голубой поток переливался и искрился, скрываясь в густом, сияющем на солнце облаке водяной пыли. Низкий голос реки давил на уши, заставлял сердце сжиматься в груди. За водопадом открывалась не менее потрясающая картина. Длинная блестящая лента реки извивалась в бескрайнем море зелени, пробивая себе дорогу на юг, к самому Гоблинову морю.
Эсрахаддон остановился на обрыве достаточно далеко от воды, где вертикальный обломок скалы защищал его от порывов ветра и водяных брызг. Перебираясь поближе к нему, Ройс заметил покрытую льдом низину, уходившую прочь от реки. Среди деревьев проглядывалось некое углубление, похожее на борозду. Поначалу Ройс принял его за овражек, но, спустившись в лес, увидел много молодой поросли. Более того, деревца росли друг за другом, образуя прямую линию. Он догадался, что старая лоза и кусты терновника скрывают под собой искусственную насыпь. Расчистив подлесок, наслоения грязи и прелых листьев, Ройс обнаружил плоский камень.
— Похоже, раньше здесь была дорога, — крикнул он волшебнику.
— Конечно, была. Когда-то к Авемпарте через реку вел огромный мост.
— Куда он подевался?
— Его поглотила река, — сказал волшебник. — Нидвальден не терпит даже временного вмешательства человека. Большую часть моста смыло, а его остатки обрушились.
Ройс проследовал вдоль заросшей лесной дороги к реке и попытался получше разглядеть башню. Мимо него мчался мощный сероватый поток воды. Достигнув края обрыва, он становился прозрачно-зеленым, а после падения вода взрывалась обильной белой пеной, разлетаясь на миллиарды капель, и до слуха Ройса доносился лишь оглушительный рев водопада.
— Он хочет от нас невозможного, — пробормотал он себе под нос.
Вернувшись к волшебнику, он присел на нагретый солнцем камень, не отрывая зачарованного взгляда от башни, окруженной радужной дымкой.
— И ты хочешь, чтобы я открыл дверь в это нечто? — мрачно спросил вор. — Или это опять какая-то игра?
— Это не игра, — ответил Эсрахаддон.
Волшебник прислонился к камню, сложил руки на груди и прикрыл глаза. Ройса раздражало то, как удобно он устроился.
— Тогда тебе следовало бы рассказать мне гораздо больше, чем я успел услышать.
— Что ты хочешь знать?
— Все. Все, что тебе об этом известно.
— Что ж, попробую. Я был тут однажды, очень давно. Тогда, конечно, все выглядело иначе. Прежде всего Новронов мост был на месте, и по нему можно было подойти прямо к башне.
— Так мост был единственным способом добраться туда?
— О нет, не думаю. Мне это представляется бессмысленным. Видишь ли, эльфы построили Авемпарту еще до того, как в Элане появились люди. Никто, по крайней мере никто из людей, не знает, зачем или для чего. Ее расположение на водопаде и то, что она обращена на юг к морю, которое мы называем Гоблиновым, подразумевает, что, возможно, эльфы могли использовать ее для защиты от Детей Уберлина. Вы, кажется, называете их гномьим именем, ба ран газель — морские гоблины. Но это маловероятно, поскольку башня также старше их. Возможно, когда-то здесь был город. В Апеладорне так мало осталось с эльфийских времен, но культура эльфов была ни с чем не сравнима по красоте, музыке и Искусству.
— Под Искусством ты подразумеваешь магию?
Волшебник приоткрыл один глаз и нахмурился.
— Да, и нечего смотреть на меня так осуждающе, словно магия — это что-то мерзкое и ужасное. После побега я слишком часто ловил на себе подобные взгляды.
— Ну, люди вообще не склонны считать магию чем-то положительным.
Эсрахаддон вздохнул и мрачно покачал головой.
— Мир переменился за те годы, что я провел в заточении, и меня это угнетает. Я выжил и сохранил рассудок, потому мне было известно, что однажды я смогу сыграть свою роль в спасении человечества, но теперь вижу, что оно того не стоит. Во времена моей молодости мир был удивительным местом. Какие прекрасные были города. Ваша Колнора показалась бы трущобой в самом крошечном городишке моего времени. В домах был водопровод, вода лилась из крана прямо в доме. У нас была разветвленная, отлично работающая канализация, благодаря чему на улицах не воняло, как из выгребной ямы. Здания строили высотой в восемь-девять этажей, а иногда и двенадцать. У нас были больницы, где людей действительно лечили. Были библиотеки, музеи, храмы и самые разные школы. Человечество растратило впустую наследие Новрона. Я чувствую себя так, словно заснул богачом, а проснулся нищим. — Он помолчал. — Опять же, то, что вы так невыразительно называете магией, есть Искусство, которое отличало нас от животных. Это было величайшее достижение нашей цивилизации. А в нынешние времена его не только позабыли, но и научились презирать. В мое время тех, кто владел Искусством и умел повелевать силами природы, почитали как посланников Господа, как священных особ. А сегодня тебя могут отправить на костер, если ты нечаянно предскажешь завтрашнюю погоду. Тогда все было совершенно иначе. Люди были счастливы. Не было бедных семей, живущих на улице. Не было нищих, отчаявшихся крестьян, борющихся за кусок хлеба и вынужденных ютиться в лачуге с тремя детьми, четырьмя свиньями, двумя овцами и козой, так что рой мух днем гуще, чем вечерняя похлебка.