Вне всяких сомнений, Жерар стал жертвой злого колдовства. Откликнувшись на призыв о помощи, он попал под власть наваждения, позволил завлечь себя в круг заклинания. Он не мог знать, какие чародейские или демонические силы пожелали испытать на нем свою власть, но понимал, что его положение угрожающее. Ища глазами осязаемое, телесное воплощение зла, Жерар сжал посох и взмолился всем святым, которых помнил.
Все вокруг выглядело необитаемым и безжизненным — в таких местах трупы назначают свидания бесам. Воздух застыл, не шевелился даже сухой лист; ни шороха травы или опавшей листвы, ни пения птиц, ни бормотания пчел, ни вздоха, ни плеска воды. Небо сероватого, трупного оттенка, казалось, никогда не знало солнца; неизменный холодный свет, лишенный лучей и теней, лился из неведомого источника неведомо куда.
Жерар внимательно окинул взглядом окрестности; чем пристальнее он всматривался, тем меньше они ему нравились: каждая новая неприятная деталь только подтверждала первоначальное впечатление. В лесу двигались огни, исчезавшие, стоило прищуриться; лица утопленников то всплывали, то опускались под воду, словно живые пузыри, не давая возможности рассмотреть их черты. Жерар гадал, откуда на том берегу взялся древний замок со множеством башенок, стенами уходящий в мертвые воды. От времени замок посерел, и казалось, что его неподвижная громада испокон веку высилась между затхлой стоячей водой и такими же затхлыми небесами. Замок был древнее, чем этот мир, старше, чем этот свет, ровесник страха и тьмы; и ужас, обитавший в нем, невидимый, но осязаемый, крался вдоль бастионов.
По всему выходило, что замок пуст, ибо с башенок и донжонов не свисало никаких флагов, но Жерар твердо знал — как если бы кто-то громко произнес предостережение вслух, — что это место и есть средоточие чар, под которые он попал. Жерара охватила паника, ему чудилось, будто он слышит шорох зловещих перьев и дьявольское бормотание. Жерар повернулся и бросился бежать.
Даже на бегу, несмотря на испуг и замешательство, он не забывал о Флоретте, гадая, ждет ли она его в условленном месте или ее вместе с компаньонами тоже обманом завлекли в это царство отвратительных иллюзий. Он снова принялся читать молитвы, прося святых спасти не только свою жизнь, но и жизнь Флоретты.
Лес, через который он бежал, представлял собой жуткий и запутанный лабиринт. Ни межевых столбов, ни следов людей и зверей; темные кипарисы и высохшие облетевшие деревья сгущались перед ним, как будто чья-то злобная воля воздвигала их у него на пути. Сучья, словно цепкие руки, пытались его схватить; трубадур мог поклясться, что они обвиваются вокруг него с силой и гибкостью живых существ. Жерар исступленно и отчаянно сражался с ними, и ему казалось, что ветви скрипят дьявольским смехом. Наконец, всхлипнув от облегчения, он выбрался на некое подобие тропы и припустил по ней в безумной надежде на спасение, словно за ним гнался сам нечистый; и спустя некоторое время снова оказался у озера, над тихими водами которого возвышались древние башни забытого временем замка. И снова он повернулся и побежал, и снова, после недолгих странствий и борьбы, обнаружил себя на берегу неумолимого озера.
Сердце упало в бездонную пучину ужаса и отчаяния; Жерар сдался и больше не предпринимал попыток сбежать. Воля его была сломлена, придавлена силой превосходящей воли, которая не собиралась терпеть жалких попыток сопротивления. Жерар подчинился, когда эта зловещая омерзительная сила повлекла его по кромке озера к маячившему впереди замку.
Подойдя ближе, Жерар заметил, что замок окружен рвом с такой же стоячей затхлой водой, покрытой радужной пленкой гниения. Подъемный мост был опущен, ворота открыты, словно в ожидании гостя. Людей по-прежнему не было видно, а стены серой громады хранили молчание, как и стены гробницы. Площадь и нависающий над ней главный донжон напоминали надгробие еще больше.
Подталкиваемый той же силой, что вела его вдоль берега, Жерар пересек мост и, миновав насупленный барбакан, вступил в пустой внутренний двор. Зарешеченные окна безучастно смотрели сверху вниз; открытая дверь таинственно маячила в дальнем углу двора, являя взору темный коридор. Подойдя к двери, Жерар заметил на пороге мужчину, хотя мог поклясться, что еще мгновение назад в дверном проеме никого не было.