— Что верно, то верно. Ну что тут поделаешь, никому в наше время верить нельзя.
8
Эдвард Ферриер с исказившимся белым лицом выпалил:
— Их нападки на мою жену возмутительны! Я подаю в суд на эту мерзкую газетенку!
— Я бы вам этого не советовал, — невозмутимо отвечал Пуаро.
— Не могу же я молча проглатывать эту наглую ложь!
— Вы уверены, что это ложь?
— Черт вас возьми, конечно, уверен!
— А что говорит ваша жена? — спросил Пуаро, склонив голову набок.
Ферриер на мгновение опешил.
— Она советует не обращать внимания… Но как я могу не обращать внимания, если все вокруг только об этом и судачат!
— Да, об этом всюду судачат, — согласился Пуаро.
9
А потом во всех газетах появилась коротенькая заметка жирным шрифтом:
У миссис Ферриер был нервный срыв.
Она отправилась на отдых в Шотландию для поправки здоровья.
Пошли слухи и догадки; обнаружились достоверные сведения о том, что миссис Ферриер ездила не в Шотландию, она туда даже не собиралась.
Скандальные слухи о том, где же была миссис Ферриер на самом деле…
И по-прежнему не смолкали разговоры.
— Говорю вам, Энди ее видел! В этом вертепе[11]! Она была не то навеселе, не то под кокаином, а при ней был этот омерзительный аргентинец, Рамон. Представляете? Этот альфонс!
Слухи множились.
Миссис Ферриер удрала с аргентинским танцором, ее видели в Париже нанюхавшейся кокаину. Она пристрастилась к наркотикам много лет назад; она пьет запоем.
Мало-помалу праведное общественное мнение, до поры до времени сочувствовавшее миссис Ферриер, ожесточилось против нее. Не могли же подобные слухи возникнуть на пустом месте! Нет, такая женщина не годилась в жены премьер-министру. «Да она самая настоящая Иезавель[12]!Иезавель, да и только!»
А потом появились фотографии.
Снимки, сделанные в Париже: миссис Ферриер в ночном клубе по-свойски обнимает за плечо смуглого темноволосого молодого человека подозрительной наружности.
Снимки на пляже: миссис Ферриер в очень открытом купальном костюме склоняет голову на плечо своего альфонса.
И подпись: миссис Ферриер развлекается…
Спустя два дня против «Рентгеновского луча» было возбуждено дело по обвинению в клевете.
10
Со стороны истца выступал сэр Мортимер Инглвуд, королевский адвокат. Он держался с достоинством и был исполнен праведного гнева. Миссис Ферриер стала жертвой постыдного заговора, сравнимого разве что с делом об ожерелье королевы, описанным Александром Дюма. Тогда целью заговора было опорочить королеву Марию-Антуанетту[13] в глазах народа. Теперь цель была сходной: скомпрометировать благородную и добродетельную женщину, которая поистине, как жена Цезаря, у всех на виду. Сэр Мортимер буквально обрушился на фашистов и коммунистов, пытающихся всеми любыми средствами подорвать демократию, после чего перешел к допросу свидетелей.
Первым был вызван епископ Нортумбрийский.
Доктор Гендерсон, епископ Нортумбрийский, виднейший деятель Англиканской церкви, человек справедливый и неподкупный, был прекрасным проповедником и внушал любовь и благоговение всем, кто его знал. При этом он умел понять каждого и отличался широтой взглядов, что среди церковников встречается не так часто.
Епископ поднялся на свидетельское место и под присягой поклялся, что в упомянутое время миссис Ферриер гостила во дворце у него и его супруги. Она слишком переутомилась, у нее много сил отнимает благотворительная деятельность, ей был прописан полный покой. Визит держали в секрете, дабы избежать назойливости прессы.
Следом за епископом был вызван известный врач. Он показал, что рекомендовал миссис Ферриер хорошенько отдохнуть и избегать стрессов.
Затем дал показания доктор, пользовавший миссис Ферриер в епископском дворце.
Следующей вызвали Тельму Андерсен.
Когда она поднялась на свидетельское место, зал загудел. Все сразу отметили поразительное сходство между этой женщиной и миссис Ферриер.
— Ваше имя Тельма Андерсен?
— Да.
— Вы датская подданная?
— Да, я живу в Копенгагене.
— И вы до недавнего времени работали там в кафе?
— Да, сэр.
— Расскажите нам, пожалуйста, что произошло восемнадцатого марта сего года.
— К моему столику подходил один джентльмен, английский джентльмен. Он говорил, что работает в газете — в газете «Рентгеновский луч».
— Вы уверены, что он упомянул именно это название — «Рентгеновский луч»?
— Да, уверена, потому что, понимаете, я сначала подумала, что это — медицинская газета. Оказалось, нет. И он говорил мне: одна английская актриса хочет найти дублершу, и я очень подходила. А я в кино редко была и не узнавала имя, но он говорил, она очень знаменитая, только плохо себя чувствует и хотела, чтобы кто-то вместо нее бывал в общественных местах, а за это она платит очень много денег.
— И какую же сумму предложил вам этот джентльмен?
— Пятьсот английских фунтов. Я не верила сначала, думала, там есть обман, но он платил половину вперед, и я сразу попросила расчет на работе.
Постепенно выяснялись все новые подробности. Тельму Андерсен отвезли в Париж, снабдили шикарной одеждой и приставили к ней «эскорт» — «очень приятного аргентинского джентльмена, очень уважительного, очень вежливого».
Ясно было, что она получала большое удовольствие от всего происходившего. Ее отправили самолетом в Лондон, а оттуда в Париж, где оливковый кавалер водил ее в ночные клубы и фотографировался с нею. Да, призналась она, кое-какие заведения, где ей приходилось бывать, никак нельзя было назвать респектабельными! Да и некоторые фотографии были не очень-то скромными. Но ее убедили, что так надо для рекламы — а сеньор Рамон всегда вел себя в высшей степени уважительно.
В ответ на вопросы она заявила, что имя миссис Ферриер ни разу не было упомянуто и она совсем-совсем не знала, что должна дублировать именно эту леди и конечно же не хотела ей повредить. Она опознала предъявленные ей фотографии как ее собственные, снятые в Париже и на Ривьере.
Весь облик Тельмы Андерсен дышал чистосердечностью и простодушием милой, хотя и недалекой женщины. Ее огорчение тем, что она оказалась замешана в такую историю, было неподдельным.
Защита вела себя крайне неубедительно, яростно отрицая какие бы то ни было связи с этой особой. Опубликованные фотографии были якобы проверены, и на них точно не мисс Андерсен! Заключительная речь сэра Мортимера имела большой успех. Он представил дело как подлый политический заговор, затеянный ради дискредитации премьер-министра и его супруги, заслуживающих всяческого сочувствия.
Неизбежный вердикт никого не оставил равнодушным. Моральный ущерб был оценен в астрономическую сумму. Выходивших из здания суда миссис Ферриер, ее мужа и отца встречали приветственные крики толпы.