— Как же вы нас себе представляли?
— Мне в детстве няня рассказывала, что авгуры — седые грозные старцы. И обязательно с капюшоном!
— Не уверен, что доживу до седин. А капюшон я снял, потому что жарко.
— А где ваши гончие? — жадно спрашивает она. — Можно их посмотреть?
— Мы их с собой не возим. Они приходят на зов.
— Вот как? — моя собеседница оглядывается на стражника и понижает голос. — А можно позвать одну?
— Э-э-э… Видите ли…
— Ну, пожалуйста, пожалуйста! — сейчас она похожа не на знатную госпожу, а на девочку, которая просит куклу.
Смешно, но почему бы и нет? Порадовать ребенка — редкий шанс для человека моей профессии. Обычно приходится заниматься совсем другими вещами.
— Обещайте, что никому не расскажите, — говорю ей тихо.
— Обещаю!
— Хорошо. Смотрите туда, — указав направление, сжимаю свой амулет.
За перилами недалеко от нас начинает дрожать и струиться воздух. Длинная тень, возникшая в этом мареве, стремительно уплотняется. Зубастая пасть раскрывается, таращится оранжевый глаз.
Девушка охает и вцепляется мне в рукав, но смотрит во все глаза — не столько с испугом, сколько с восторгом. Морок висит примерно на уровне наших ног; из глубины площадки его не видно, поэтому стражник не реагирует.
Я слежу за гончей. За миг до того, как она окончательно проявляется, я закрываю вход, и марево исчезает. Дочь лорда-наместника переводит дыхание. Поднимает на меня взгляд:
— А где… откуда они приходят?
— Я не знаю, есть ли у них постоянный дом. Пространство и время для них ничего не значат. Они могут появиться в любом месте в любой момент. Живут одновременно в настоящем, прошлом и будущем. Без них предсказания невозможны.
— Как интересно! А вы можете мне что-нибудь предсказать?
И опять я не в силах сдержать улыбку.
— Прозрения обычно касаются не отдельных людей, а достаточно больших территорий. Или даже всей империи в целом. Чем больше охват, тем сложнее подготовительный ритуал. Впрочем, чтобы сделать пророчество два вас лично, обряд мне совершенно не требуется…
— Правда?
— Чистая правда. Я и так знаю — когда придет время, вы встретите того, кто полюбит вас всей душой. Выйдете замуж и сделаете его самым счастливым человеком на свете.
Она грозит мне пальчиком и смеется:
— Это не пророчество! Признайтесь, вы только что все придумали?
— Придумал, — сознаюсь я. — Но я уверен, что так и будет. Любой лорд или даже принц мечтает о такой невесте, как вы.
Она краснеет и хочет спросить еще что-то, но бой часов прерывает наш разговор.
— Ой, мне пора, — говорит моя собеседница. — Мы с вами еще увидимся? Вы мне расскажете про гончих? И про предвидения? Мне так интересно, честное слово!
— Почту за честь, — склоняю голову.
Девушка машет мне рукой и уходит вместе со стражником. Я благодарен ей; она позволила мне отвлечься от мрачных мыслей. Но теперь пора возвращаться к своим проблемам.
Я снова смотрю на восток — туда, где за лесом торчит огромная спиральная башня. Еще вчера ее не было — она появилась ночью. Проросла в том месте, где я бросил на землю шарик.
Да, главный храм авгуров может менять свое место расположения, хоть и происходит это не чаще, чем раз в столетие. Он возникает там, где ткань судьбы вот-вот разорвется.
Вчера я надеялся, что ошибся. Но башня здесь — а, значит, медлить больше нельзя. Хорошо, что никто ее не видит, кроме меня. Иначе бы, наверно, началась паника.
Впрочем, один плюс во всем этом тоже есть. Обряд в главном храме провести значительно проще. И, пожалуй, именно этим я должен сейчас заняться.
Спускаюсь вниз, беру скакуна и покидаю замок. Погода наладилась — небо чистое, солнце печет макушку. Дорога, раскисшая после вчерашнего ливня, уже подсохла. Отдохнувший за ночь скакун бодро бежит вперед. Я же, ради разнообразия, пытаюсь логически размышлять.
Итак, из замка пропали несколько женщин. А в городе, как выяснилось, орудуют черноликие. Напрашивается вывод, что эти два факта связаны. Собственно, я в этом не сомневаюсь. Но меня кое-что смущает. Черноликие не любят артефакты вроде зеркал — предпочитают личный контакт. А союзников, умеющих изготавливать подобные вещи, у них не бывает в принципе — черноликие слишком горды для этого. Они уверены, что справятся сами. Во всяком случае, так было до сих пор. Неужели что-то переменилось, и они сумели обуздать свою спесь? Тогда это действительно страшно. И опасность так велика, что здесь появился храм.
А ведь люди из Тихой Гильдии тоже прибыли сюда не случайно. И одну черноликую изловили, когда она собиралась встретиться с кем-то. Может быть, с тем самым союзником, который делает для них зеркала. Но тут вмешался я и освободил пленницу. То есть сделал то, что прямо противоречит моей задаче. Но при этом я до сих пор уверен, что действовал вчера правильно. Ум за разум заходит от этих противоречий. Ладно, сейчас я выпущу гончих, и они помогут мне во всем разобраться.
Я подгоняю скакуна, и он несет меня к башне, которая белеет, словно скелет, и достает вершиной до неба…
…Обратно еду, не торопясь. Гончие получили задание и вернутся с вестями завтра. Я раньше часто задумывался над тем, почему они не возвращаются сразу, — ведь время для них, по сути, не существует. Но с возрастом перестал ломать голову и просто принимаю это как данность.
Подъехав к развилке, вдруг вижу оранжевый огонек. При солнечном свете он почти не заметен, однако сомнений нет — я опять получаю знак. Надеюсь, на этот раз обойдется без разрезанных глоток. Этого мне хватило вчера.
Огонек ведет меня по дороге в город — снова к главным воротам. Въезжаю на мощеную улицу. Здесь сегодня не протолкнуться. Крестьяне, ремесленники, торговцы. Ругань, смех, разноязыкий галдеж. Огибаю телегу с рыбой — чешуя сверкает на солнце. Навстречу катит карета, запряженная тремя скакунами. Кучер в золоченой ливрее раздулся от важности, словно везет, как минимум, наследника трона. Прижимаюсь к стене, освобождая проезд.
Оранжевый светлячок приводит меня в богатый квартал. Народу здесь мало, дорога почти свободна. Аристократ лениво едет верхом навстречу. Киваем друг другу сдержанно, а наши скакуны презрительно фыркают, обменявшись взглядами. Огонек угасает у ворот большого особняка.
Фруктовые деревья цветут за витой оградой. Гляжу сквозь прутья решетки — кажется, во дворе никого. Ни садовника, ни прочей прислуги. Дом как будто вымер, ставни закрыты. Послеобеденный отдых? Может быть, конечно, и так…
Ограда высокая, но при этом без шипов наверху. Перелезть, если надо, будет нетрудно. Воров хозяева не боятся — ночью, наверно, выпускают лунных волков во двор. Но это ночью, а сейчас волки спят. В конце концов, не полезут же воры средь бела дня?
Пожалуй, действительно не полезут — они же не дураки. А вот насчет некоторых авгуров я не уверен…
Быстро оглядываюсь вокруг. Аристократ, который только что со мной разминулся, скрывается за углом. Две дамы с зонтиками чинно идут по улице, но не ко мне, а в другую сторону. Больше я никого не вижу, но чувствую чей-то взгляд — кажется, из дома напротив. Ладно, пусть посмотрят, не жалко. Отъезжаю от ворот, словно ошибся адресом и теперь собираюсь продолжить путь. Небрежно достаю флягу, делаю пару больших глотков. Чувствую, как любопытный взгляд исчезает. Ну, и что скажет моя хваленая интуиция? Еще немного выждать. Секунда, другая…
Время!
Скакун одним прыжком добирается до ограды. Встаю ногами ему на спину и, подтянувшись, перелезаю через решетку. Спрыгиваю во двор. Скакун уходит, чтобы не привлекать внимания. Когда надо будет — вернется, я позову.
Подхожу к парадной двери. Дергаю — она заперта. Открыть — не проблема, но не хочется здесь возиться. Кто-нибудь может случайно заметить с улицы. Огибаю дом, подкрадываюсь к черному ходу. Здесь тоже закрыто, но замок довольно простой. Достаю ключ-отмычку. Что поделать, авгуры — не безгрешные старцы, как это представляется юным девушкам…
В доме тихо, но он не заброшен, это сразу понятно. Все очень чисто, ни малейших признаков пыли. На слугах здесь явно не экономят, но сегодня им, как видно, предоставили выходной. На первом этаже я никого не встретил. Ладно, что на втором?