— По обстоятельствам, — буркнул в ответ Андрей. Но узор на руке уже чесался от нетерпения — скорее, скорее! Словно торчок в предвкушении новой дозы…
Гаишник заглянул в окошко к водителю и обвел внимательным взглядом всех, кто сидел внутри. Андрей ожидал, что мент потребует документы, но тот вдруг сказал:
— Всем выйти из машины. Пассажиров тоже касается.
— А в чем дело, простите? — очень вежливо поинтересовался Михалыч.
— Проверка. Не задерживаемся, выходим.
Спрыгнув на землю, Андрей заметил и другого мента — этот имел при себе «калаш». А из «копейки» вышли трое гражданских. Один из них, несмотря на жару, был в мешковатой куртке и что-то придерживал под полой.
— Откуда едете?
— Из Москвы.
— И куда?
— В Могилев, — не моргнув глазом, сказал прибалт. «Почему в Могилев?» — мельком подумал Андрей. А вообще, хорошее название. В тему…
Тусклый мир уже подмигивал ему сквозь синие сумерки.
«Не спеши», — приказал сам себе Андрей.
— Видите вот его? — мент кивнул на загорелого мужика в простецкой рубашке с короткими рукавами. — Сейчас подходим к нему по очереди и делаем, что он скажет. Остальные стоят спокойно. Давай, ты первый.
Михалыч пожал плечами и приблизился к загорелому. Тот достал из кармана спичечный коробок. Зажег спичку, поднял ее на уровень глаз и потребовал:
— Смотри на огонь.
Пламя слегка дрожало. Текли секунды, ничего не происходило. Наконец, огонек погас. Гаишник быстро переглянулся с коллегами.
— Следующий.
Процедура повторилась с Юргисом, потом с Ромой.
— Теперь ты.
Андрей почувствовал интерес. Он подошел поближе, и оранжевый бутон расцвел перед ним. Сразу возникла мысль, что примерно так же горят глаза у мурены, и Андрей невольно поморщился. И, словно чувствуя его недовольство, пламя изменило оттенок. Оно стало синеватым, потом сиреневым и, наконец, гранатово-красным. У мужика, что стоял напротив, глаза полезли на лоб. Андрей усмехнулся, и спичка вспыхнула ярче, как бенгальский огонь. Мужик испуганно матюгнулся, уронил ее и подул на пальцы.
— Ах, вот даже как, — гаишник снял фуражку и вытер лоб. — Вот, значит, почему сигналка сработала… Ладно, парни, вопросов нету. Извините за задержку, сами понимаете — служба.
— И что это за пионерские опыты? — начал было Рома, но под взглядом Михалыча замолчал и полез в машину. Андрей и Юргис тоже вернулись на свое место.
Пару минут они наблюдали, как старший беседует о чем-то с гаишником. Наконец, махнув рукой на прощание, Михалыч сел впереди. Прежде чем дверь захлопнулась, мент сказал ему:
— Короче, ты понял — живой огонь. Давай, счастливо!
— Поехали, — сказал Михалыч прибалту.
Машина тронулась. Лысый оглянулся на ментов и спросил:
— Что он тебе втирал?
— Погоди, Рома. Подумать надо.
Сумерки становились все гуще, и фары встречных машин выстраивались в цепочку, которая тянулась за горизонт. Полоса заката в той стороне сменила цвет на мясисто-розовый и продолжала темнеть, словно кусок говядины, который заветрелся на прилавке. Пологая возвышенность, поросшая лесом, тянулась слева, как будто там устроилось на ночлег косматое, но мирное чудище. Справа деревья то подбирались прямо к дороге, то отступали дальше; потом между ними открылось поле, за которым мерцали далекие огоньки. Небо, если не считать полоски над горизонтом, было джинсово-синим, и на нем загорались первые звезды.
Андрей чувствовал, как возбуждение понемногу уходит, и рука уже почти не зудит. Глядя в окно, он улыбался неизвестно чему, и готов был даже поверить, что дорога, идущая вслед за солнцем, в плохое место не заведет…
Тут ему снова вспомнилась засада с ментами.
— Слушай, — сказал Андрей, — вы все напряглись реально, когда эти басмачи появились. Вас что, вот так на дорогах грабят?
— А ты думал! — Рома, кажется, хотел сплюнуть, но вовремя сообразил, где находится. — Мы же в Москву с товаром, а оттуда — с баблом. Только перехватить стараются до первой отсечки, где-нибудь в Подмосковье. Иначе мы потом прыгнем, а там уже маршрут не предскажешь. Ну, или, наоборот, на финише ждут, в Эксклаве. Я помню, однажды машина у нас сломалась, совсем чуть-чуть не доехали. Прикинь, километра два осталось до города, а она, сука, стала и не заводится. Стоим как последние мудаки — подходи, бери голыми руками. Ну, собрали все бабки, отдали мне. Я сразу в лес слинял. Так и добрались — они машину толкают, а я параллельным курсом, козьими тропами. Спасибо, в тот раз никто не перехватил…
— Да уж, — сказал Андрей.
— И вообще, — продолжил Рома, — ты думаешь, мы тут миллионеры? Ага, щас. Ну, понятно, если сотню шариков привезти, то нехило выйдет. Только где ее ж возьмешь, эту сотню? За месяц — от силы, пару десятков. Одна надежда, что активный найдешь…
— Активный?..
Но расспросить подробнее Андрей не успел. Юргис, все это время руливший молча, вдруг сказал напряженным голосом:
— Знак, Михалыч.
— Где? — вскинулся седой. — Ага, тормози.
Андрей разглядел впереди очертания автобусной остановки. Конструкция была еще советской постройки — массивная, с дурацкой мозаикой. На боковой стенке был нарисован круг, а внутри него — буква V. Или, может быть, галочка — из тех, что ставят в бюллетене на выборах. Словно кто-то пришел и проголосовал на стене. Только за кого, непонятно. Может быть, против всех, как делали многие в последнее время…
В свете фар рисунок слегка поблескивал и казался объемным — круг с галочкой как будто выпирал из плиты.
— Ох, не люблю я такие, — тоскливо сказал Михалыч. — Хрен знает, кто там сидит…
— Может, мимо проскочим?
— Ага, блин, мимо. Один пропустишь, а другой потом не проявится. И куда мы без них приедем? К погранпереходу? Оно нам надо?
— Ну, так что? Подбираем?
— Давай, чего уж.
Юргис аккуратно подкатил к остановке. На лавке сидела девочка лет тринадцати — худая, нескладная, с жидкими светлыми волосами. Да к тому же, кажется, конопатая. Может, конечно, из утенка вырастет лебедь, но пока это было не очевидно. Наряд у пейзанки тоже был явно не от кутюр — дешевые джинсы, простая белая майка и стоптанные кроссовки.
Увидев микроавтобус, она радостно вскочила на ноги и спросила:
— Вы в Гуняево едете?
— Вообще-то, мы дальше, — сказал Михалыч. — Но тебя подбросим, если хочешь. Дорогу знаешь?
— А то ж! Сто раз тут каталась.
— Ладно, садись впереди тогда. Шоферу будешь показывать.
Михалыч с кряхтением вылез наружу, а девчонка заняла его место. Сомнений насчет того, можно ли садиться в машину с незнакомыми мужиками, у нее, похоже, не возникало. Дикий народ, глубокомысленно подумал Андрей.
Рома вопросительно посмотрел на Михалыча, который перебрался назад. Тот развел руками. Мол — а что еще было делать? Километра через два девица сказала:
— Теперь налево.
Дорога петляла между деревьев, потом пошла через поле. Михалыч спросил:
— Далеко ты забралась, я смотрю. Как тебя родители отпускают?
— Я здесь всю местность знаю. А родители… — девчонка пренебрежительно махнула рукой.
— Понятно. Как тебя зовут, путешественница?
— Настя.
— Долго еще ехать?
— Не, вон за тем пригорком.
За поворотом, действительно, обнаружился городок. Или поселок городского типа — Андрей не разбирался в подобных тонкостях. Сначала попадались одноэтажные домики с аккуратным штакетником, потом мелькнула пара пятиэтажек — куда ж без них. На площади понуро стоял Ильич с неизменной кепкой. Горели фонари, но было почти безлюдно. Андрей подивился этому обстоятельству. Вроде бы, лето, вечер — самое время для гуляний и посиделок. Впрочем, мало ли — может, все тусовки на другом конце города?
— Ну, где тебя высаживать, Настя?
— А вот там, хотя бы, на перекрестке. Мне тут недалеко.
— Ладно уж, подбросим прямо до места. Повезло тебе сегодня. Давай, говори куда.
Дом, где жила девчонка, был, на взгляд Андрея, если не богатым, то уж точно зажиточным — с широким фасадом из белого кирпича и с красной черепицей на крыше. Из-за забора не доносилось ни звука. Юргис посигналил. Настя, тем временем, выбралась из машины и затараторила: