— Ой, спасибо! А то я уже думала, пешком придется идти. Так классно получилось, вообще!..
Ворота открылись, и вышел хозяин — небольшого роста, в очках, с холеным лицом. Чем-то он напомнил Андрею последнего докризисного премьера, прозванного в народе киндер-сюрпризом.
— Папа, — сказала Настя, — меня до дому довезли, представляешь?
— Да? Спасибо, мужики, — степенно сказал отец. Не похоже было, чтобы он испытывал особое беспокойство.
— Ой, а давай на ужин всех пригласим? Они аж из Москвы едут!
— Из Москвы? Действительно, заходите. Жена на стол собирает.
— Ну, если приглашаете… — сразу согласился Михалыч. У Андрея возникло стойкое ощущение, что именно ради этого они сюда и заехали.
Девчонка ускакала во двор. Юргис, дождавшись, пока все вылезут, запер машину и теперь с сомнением озирался вокруг. Хозяин правильно истолковал его взгляд:
— Не волнуйтесь, у нас спокойно. Я бы во двор предложил заехать, но там сейчас места мало.
— Нет, нет, не стоит, — сказал Михалыч. — Пускай здесь побудет, на улице. Тем более, сигнализация включена.
Они зашли во двор. Из конуры выбрался крупный лохматый пес, подошел к Михалычу, обнюхал его ботинки и задумчиво сказал:
— Гав.
После чего вернулся обратно в будку.
— Сторож — зверь, ёпта, — поделился Рома с Андреем.
На пороге их встретила миловидная женщина в шортах и легкой маечке. Она улыбнулась (как показалось Андрею, слегка устало) и показала в сторону кухни:
— Проходите. Вы как раз вовремя.
Они расселись за широким столом. В углу работал маленький телевизор. С камеры, установленной, похоже, на вертолете, показывали Щелковское шоссе. Скелеты машин тянулись нескончаемой вереницей. Диктор что-то трещал с пулеметной скоростью, но звук был приглушен почти до нуля, и Андрей ничего не смог разобрать.
— Ужас, что в Москве творится, — заметил хозяин спокойным тоном. — Вы на этой улице не были?
— Нет, — сказал Михалыч, — и вообще, мы раньше уехали. Уже потом, по радио все услышали. Действительно, ужас.
Хозяйка поставила на стол огромное блюдо с ломтями розовой ветчины, потом копченую курицу. Сказала извиняющимся тоном:
— Только все холодное, к сожалению. С газом перебои, ничего сготовить нельзя. Паштет вот еще берите.
— Ничего страшного, — бодро произнес Рома. — А мясо вкусное — объеденье.
Возникла пауза. Могли бы и налить по полтинничку, укоризненно подумал Андрей. Люди с дороги, хотят расслабиться…
Но хозяину это в голову не пришло. Похоже, он был не склонен к излишним увеселениям. И вообще, производил впечатление флегматичного человека. Задумчиво прожевал кусочек куриной грудки, потом спросил о ценах на бензин и солярку. Михалыч принялся объяснять.
Андрей, тем временем, искоса разглядывал женщину. Она к еде вообще не притронулась и сейчас сидела с отрешенной улыбкой, уставившись в телевизор и поглаживая бледно-зеленый, словно выцветший узор на предплечье. При этом он готов был поспорить, что кадры на экране проходят мимо ее сознания — с таким выражением люди глядят на огонь в камине.
Настя что-то спросила у матери, но та явно ответила невпопад. Конопатая надулась было, но, поймав взгляд Андрея, снова заулыбалась. Похоже, новые лица в доме очень ее порадовали. Андрей позавидовал подобному жизнелюбию. Сам он чувствовал, как наваливается усталость. Потер глаза, потом спросил у девчонки:
— Слушай, где у вас тут умыться можно?
— Пойдем, покажу, — ответила та с готовностью.
Андрей сполоснул лицо и поглядел на отражение в зеркале. Там торчал мрачноватый тип, совсем не похожий на развеселого хорошиста с выпускной фотографии. Вертикальная морщина появилась над переносицей, словно Андрей в последние полгода только и делал, что хмурил брови. Он вздохнул и вышел из ванной комнаты. Настя дожидалась под дверью.
— Ты сюда? — он посторонился.
— Нет, я тебя ждала.
— Да? А что такое?
— Ничего. Так просто. А куда вы едете?
— В Могилев, — без запинки сказал Андрей.
— Врешь ты все, — неожиданно грустно сказала Настя. — Я же вижу. Сейчас, только что придумал. И остальные врут…
Он несколько растерялся. Слева вдруг раздался приглушенный хлопок, потом треск и нечто похожее на сдавленный визг. Андрей напрягся:
— Это что было?
— Что? А, это брат мой, Костик. В приставку режется.
Она прошла по коридору, открыла дальнюю дверь и махнула ему рукой — подходи, мол, сам посмотри. Андрей машинально повиновался. В комнате сидел пацан на пару лет младше Насти. На их появление он никак не отреагировал, продолжая давить на пульт. Перед ним на экране ворочалось нечто рогатое и покрытое чешуей, разлетались красные брызги. Андрей подумал, что таких крутых игр он еще не видел — даже у Пашки были попроще. Девчонка снова прикрыла дверь.
— Понятно, — сказал Андрей. — А чего он ужинать не пришел?
— Звали, не хочет. Он уже, по-моему, дня три из комнаты не выходит.
— Хоть бы окно открыл. А то духота, как в консервной банке.
— Да ну его, — поморщилась Настя. — А мы, если душно, на улицу можем выйти.
— Ну, пошли, — пожал плечами Андрей. Ему было все равно.
Едва они спустились с крыльца, девчонка опять полезла с расспросами, но тут появились Михалыч с Ромой, достали сигареты и закурили. Выпустив длинную струйку дыма, Михалыч задумчиво произнес:
— Так что, Настя, говоришь, всю округу знаешь?
— Ага, а что?
— А вот скажи мне…
Дверь отворилась снова, и с крыльца спустился хозяин. Лысый предложил ему сигарету. Тот посмотрел с сомнением, но все-таки взял. Рома вежливо поднес зажигалку. Чиркнул раз, другой, но пламя не появлялось.
— Что, — сказал Михалыч, — сломался твой ширпотреб?
Достал свою — металлическую, блестящую, со стильной откидной крышкой. Взметнулся оранжевый язычок, но едва хозяин дома наклонился к нему, пламя дернулось и погасло.
— Ха, — злорадно произнес Рома.
— Не понял, — сказал Михалыч.
— Да ладно, — хозяин махнул рукой, — не судьба, наверно. Я все равно бросаю. Спасибо, мужики.
Он снова вернулся в дом.
— А вообще, странно, — заметил лысый. — Я свою только позавчера купил.
Рома еще раз чиркнул колесиком, и огонь с готовностью разгорелся. Даже, кажется, сильнее, чем ему полагалось, — словно извинялся за предыдущую неудачу. Михалыч нахмурился — какая-то мысль не давала ему покоя. Снова откинул крышку на своей блестящей игрушке, и та сработала безотказно.
— Ёрш твою медь, — прошипел Михалыч. — Ну, конечно. Живой огонь… И газ у них не горит, эта баба сама сказала…
Посмотрел на Андрея, потом на Рому.
— Вы, двое. К машине, быстро.
— А что такое?
— Быстро, я говорю!
Они, переглянувшись, пошли к воротам.
Живой огонь…
Теперь Андрей тоже вспомнил фразу, которую бросил на прощание гаишник, и игры со спичками на обочине. Только что это должно означать?..
— А вы что, уже уезжаете? — разочарованно спросила девчонка.
— Пора нам, — сказал Андрей, — спасибо, что проводила.
Они остановились у микроавтобуса. Рома подумал и зажег еще одну сигарету, но докурить ее не успел. Со двора быстрым шагом вышел Михалыч. Юргис спешил за ним и, похоже, дожевывал на ходу.
— Садимся, едем, — сказал седой.
Рома послушно забрался внутрь, но пробурчал:
— Чего вдруг такая спешка? Не гонится никто, вроде.
И, словно в ответ на эту фразу, раздался звук, похожий на чей-то тяжелый вздох — причем он шел, как будто, со всех сторон. И дом, где их только что угощали, неуловимо переменился.
Андрей не смог бы внятно объяснить, в чем это выражается. Вроде бы, фасад выглядел, как и прежде. Лампы не горели, но в окнах мерцали отсветы от телевизионных экранов — в одной комнате Настин брат продолжал возиться с приставкой, а в другой хозяева, отделавшись от гостей, тоже, наверно, включили ящик. В какой-то момент телевизоры синхронно мигнули, а потом свечение усилилось, словно зрители взяли пульты и выставили яркость на максимум. Снаружи это смотрелось так, будто дом проморгался и шире открыл глаза.