Их классная комната была рядом, и Андрей с Фоменко спустя пять секунд были уже внутри. Опоздавшие прошли мимо них. Было слышно, как Наталья Викторовна отвечает кому-то: «К началу грозы успеют». Дверь в актовый зал открылась, потом захлопнулась снова, и стало неестественно тихо.
Окна в классе были распахнуты на восток. Небо здесь было чистое, и даже не верилось, что с другой стороны на город идет гроза. Снаружи сгущались сумерки, и загорались первые звезды. Из окон просматривался глухой закуток двора, кусты сирени и дикие абрикосы. Сквозь эти заросли была видна спортплощадка, посреди которой торчал высокий железный столб. По идее, он предназначался для поднятия флага, но Андрей эту процедуру ни разу не наблюдал. Там даже веревки не было. Зато однажды в процессе нудных беговых упражнений он, о чем-то задумавшись, врезался в проклятую мачту лбом. Столб обиженно загудел, а между глаз разлился фингал. Физрук тогда успокоил: «Ничего, Сорокин, пятнадцать сантиметров лобной кости тебя спасли»…
— Знаешь, Андрюха, — сказал Фоменко, — шутки шутками, а бухла тут реально много. Я думал, родители всю водяру к себе утащат, а нифига. Целый ящик у нас остался — это не считая вина и всякого там шампанского. О, даже коньяк стоит. А у нас всего десять пацанов в классе. Откуда такая щедрость? Я, честно говоря, думал, придется в ларек бежать…
— Видишь, как тебя удивили… А, вот уже открытая. Это, по ходу, мужики приложились, которые за качество спорили. Решили лично проверить…
— Жалко, хавчик заранее не поставили. Чем закусим?
— Вон конфеты стоят.
— С орехами есть?
— Гурман, бляха… Может, свет включим?
— Да не, нормально. Рюмку мимо не пронесешь.
— Уговорил, красноречивый. Ну, за выпускной, что ли?
— Ну, дык…
Водка была прохладная и бодро ухнула в пищевод. Андрей закусил конфетой, прошелся из угла в угол и заглянул в шкафчик возле двери. Там хранились чертежные принадлежности — циклопический циркуль, транспортир и линейка в метр длиной. На другой полке лежали пособия для рисования с натуры — деревянные пирамидки, кубики, параллелепипеды и еще какая-то хрень более сложной формы. Шар отсутствовал — наверное, укатился.
— А ты куда поступаешь, Вадик?
— Да фиг его знает, не решил еще.
— О, коллега…
— Ну что, давай еще по одной?
— Не, я, пожалуй, пас. Пошли послушаем, что наш аксакал вещает.
— Ты иди, если хочешь, а я еще посижу. Неохота туда переться. Даже если аттестаты начнут вручать, я все равно в конце алфавита…
Андрей слегка удивился — раздолбай Фоменко обычно вел себя по-другому. Ну, в такой вечер каждый сходит с ума по-своему. Андрей открыл дверь. От сквозняка оконная рама хлопнула, и стекла опасно задребезжали.
— Ого, — сказал Фоменко, — надо остальные окна закрыть.
И когда он поворачивал створку, по стеклу мелькнул отраженный свет. Словно в полумраке среди ветвей горел карманный фонарик. Или светился чей-то голодный глаз…
— Ладно, Вадик, — сказал Андрей, — как надумаешь, подходи.
Он выбрался в коридор и прислушался. В актовом зале бубнил директор. Андрей осторожно заглянул внутрь и сразу заметил свободный стул — у стенки, недалеко от входа. Он тихо вошел и сел, потом оглядел собравшихся. На появление Андрея никто не отреагировал. Все завороженно смотрели на сцену, где стояла маленькая трибуна. Народ не шушукался и не отвлекал соседей, не было даже хихиканья на галерке. Слушали так, словно директор делился мистическим откровением или оглашал призовые номера в «Спортлото». Андрей удивился и тоже начал внимать:
— …кто-то скажет, что это нечестный выбор. Кто-то посетует на судьбу. Но, как сказал в свое время Козьма Прутков: «Всякий необходимо приносит пользу, употребленный на своем месте». Задумайтесь — армия не может состоять из одних только элитных бойцов или героических летчиков. Есть еще танкисты, мотопехота, артиллеристы. Есть, наконец, интенданты и обслуживающий персонал на аэродромах. На шахматной доске действуют не только ферзи. Короля защищают ладьи и кони, слоны и пешки. Да-да, те самые пешки, о которых многие склонны думать пренебрежительно. Но вспомните — даже пешка, проявив целеустремленность, может дойти до края, обретя там новое качество. Так же и человек способен перерасти себя. Перст судьбы — это не приговор, а только ожидаемый вектор…
Во дает, подумал Андрей. Это он на целине нахватался? С такими метафорами надо войска в поход посылать, а не аттестаты подписывать. Или я что-то важное пропустил?
Он отыскал глазами Оксану. Та сидела возле окна — задумчивая и неправдоподобно красивая. Тоненькие плечи были открыты, глаза распахнуты, и пушистые волосы рассыпались по спине — Ксюха не стала изобретать для выпускного экзотическую прическу. И правильно сделала — лучше, чем сейчас, придумать было нельзя…