— Танечка, не ругайся, — жалобно сказал Пашка.
— Ой, да ну тебя! Закон подлости прямо, честное слово! Весь июнь жара и ни капли дождя не выпало, а как только выпускной вечер — сразу грозовой фронт! И ведь это из года в год повторяется, сами вспомните! Не, ну скажите — разве я не права?
Пашка испуганно закивал, а Андрей подумал: «А ведь и правда». В прошлом году гроза была просто дикая, молнии прямо в школу лупили. И в позапрошлом тоже.
А выпускники на следующий день были… Как бы это сказать поточнее? Малость не в себе, что ли. Глаза квадратные, смотрят на тебя, как будто впервые видят, отвечают невпопад и рассказывать ничего не желают. Чуть заикнешься про выпускной — сразу пытаются соскочить на другую тему. Можно подумать, им не аттестаты вручали, а заставили сниматься в порнухе. Или выпытывали военную тайну, применяя форсированный допрос. Или, наоборот, сообщили нечто такое, что у вчерашних старшеклассников снесло башню.
Андрей вдруг очень живо представил, как он сидит, привязанный к стулу, а строгий директор школы — бывший целинник и Герой Социалистического Труда — наклоняется над ним и орет: «Ты теперь взрослый, Сорокин, запомни, сволочь! И заруби себе на носу — отныне…» Что там будет «отныне», нафантазировать с ходу не получилось, и Андрей опять прислушался к радио. Из динамиков в сотый раз за этот день доносилось: «Аргентина — Ямайка, пять — ноль!..» Ну, что ж, вот такой у нас главный хит в последнее лето века. Впрочем, «Чайф» — не худший вариант, по-любому. Жалко, что их (если не считать этой песни) по радио редко крутят. И, кстати, интересный вопрос — что наши доморощенные ди-джеи поставят завтра на выпускном? Не «Руки вверх» же?
Андрей посмотрел на Дэна, который сидел напротив. Тот окончил школу в прошлом году, благополучно поступил в политех и с тех пор во дворе появлялся редко, предпочитая проводить вечера в компании своих однокурсников. Но вот сегодня забрел-таки снова на огонек. Андрей решил воспользоваться моментом.
— Слушай, Дэн, — спросил он, откладывая кассету, — а как у вас выпускной прошел?
— Нормально прошел, — степенно ответил Дэн. — Бухла было хоть залейся.
— Кто бы сомневался. Видел я твоих одноклассников — с такими рожами только в трезвяке на стенде висеть. «Наш золотой резерв» или что-нибудь в этом роде. Ты лучше скажи, вы тоже под дождь попали?
— Ясен пень. Помню, как ливанет, а мы все как раз во дворе стоим. Мне молния чуть в лобешник не засветила…
— Погоди, погоди, — перебила Танька, — а чего вы в грозу на улицу выперлись? Да еще всей толпой?
— Ну, вроде как, традиция. Всегда так делают…
— Первый раз слышу, — поджав губы, сказала Танька. — Я так понимаю, аттестаты вручают в актовом зале, потом столы накрывают в классах. Потом (опять же, в актовом) дискотека. Ну, и под конец — на площадь, рассвет встречать. Но это если погода нормальная! А не как у нас — все последние годы дождь. Я лично в выпускном платье и в туфлях под ливень лезть не намерена. Хоть бы и с зонтиком…
— Серьезно, Дэн, — сказал Пашка, — давай, колись уже. Чем у вас все закончилось, что вы потом неделю пришибленные ходили?
В этот момент по дороге, что проходила метрах в сорока от беседки, скользнула одинокая легковушка, и яркий свет фар прорвался сквозь густое плетенье веток. Лицо Дэна, выступившее из мрака, показалось Андрею совершенно чужим, словно его приятель разом состарился лет на двадцать. Но это наваждение длилось всего секунду, и Дэн уже снова лыбился во весь рот.
— Не дрейфь, Пельмень, завтра все сам увидишь, — обнадежил он Пашку. — Мало не покажется, не волнуйся. А рассказывать — только впечатление портить.
Дэн неторопливо вылез из-за стола, подмигнул Таньке и сделал вид, что собирается отвесить подзатыльник Пельменю. Тот, в свою очередь, сделал вид, что поверил, пригнулся и закрылся руками. Дэн одобрительно хохотнул и, небрежно бросив: «Пока, салаги», зашагал через двор к подъезду.
— Ой, я вам так завидую, правда, — вздохнула полная некрасивая Машка. — Вы завтра все секреты узнаете, а мне до выпускного два года ждать. Я же от нетерпения лопну.
«Ты, главное, от пирожных не лопни», — подумал Андрей с неожиданным раздражением, а Танька, наморщив носик, произнесла:
— Да ладно тебе, какие еще секреты? Это он так выпендривается. А сам в прошлом году нажрался, небось, до свинского состояния, и ливень по барабану. А у меня платье знаете, сколько стоит?..
Чувствуя, что разговор заходит на второй круг, Андрей тихонько поднялся и выбрался из беседки. Он еще успел услышать, как Машка продолжает канючить: «Ну, вы ведь мне все расскажете, правда, Танечка?» А Танька отвечает ей честным голосом: «Конечно, Машуня, вот я тебе лично и расскажу». А потом голоса растворились в шуршание листьев.