И, не давая ему опомниться, развернулась и надавила кнопку звонка. «Иду, иду, — раздалось из глубин квартиры, — сейчас, погоди минутку». Андрей отошел к лестнице и оттуда оглянулся на Ксюху. Та подмигнула и помахала рукой.
— Ага, — сказал он. — Увидимся завтра, да.
В замке повернулся ключ. Андрей не стал ждать и шагнул за угол. Он еще услышал, как Ксюха произнесла: «Приветик. Видишь, как обещала». А потом дверь за ней захлопнулась, и Андрей остался один в желтоватой электрической полутьме. «И что это было?» — подумал он, медленно поднимаясь по лестнице. Из-за выпускного у всех, похоже, крыша слегка того… А у девчонок в первую очередь. Ну, да, у них же сейчас забот непочатый край. Платья эти пресловутые, прически, маникюр-педикюр… Серьезное испытание для неокрепшей девичьей психики…
С этой мужественной мыслью Андрей, наконец, добрел до своей двери и нашарил в кармане ключ. Мама, наверно, легла уже. Их там, в магазине, загоняли конкретно — каждый день после работы часа на два приходится оставаться. А не нравится — вали, желающих много.
Андрей осторожно переступил порог и с удивлением заметил, что в комнате горит свет. Мама уже оторвалась от телевизора и шла к нему, улыбаясь. Она была не в халате, а в светлой нарядной блузке; губы аккуратно подкрашены любимой яркой помадой, глаза блестят — одним словом, создается полное впечатление, что госпожа-товарищ Сорокина не с работы вернулась, а, наоборот, собирается в гости, чтобы там гулять до утра.
— Ты чего это? — спросил Андрей подозрительно. — Уходишь куда-то, что ли?
— Нет, — она улыбнулась, — сижу, тебя жду.
— Это еще зачем?
— Ну, как же! Последний день у тебя сегодня. Точнее, последний вечер — день еще завтра будет. А потом выпускной, и все…
— Мама, — твердо сказал Андрей, — ты меня пугаешь. Что значит «все»? Нас там что, пристрелят, чтобы не мучились?
— Типун тебе на язык. Просто, Андрюшка, взрослая жизнь, она такая, знаешь… Ну, в общем, школьникам она совсем не так представляется.
— Серьезно? — заинтересовался Андрей. — Ну-ка, ну-ка, а поподробнее можно? Я уже прямо заинтригован.
— Будет тебе завтра интрига. А пока иди, руки мой, выпускник. Почти остыло уже.
— Дай с двух раз угадаю. Курица?
Она рассмеялась. С недавних пор это была их любимая семейная шутка. Зимой мама по очень хитрому блату устроилась в магазинчик, который открыла на рынке местная птицефабрика. Парадоксальным образом, августовский дефолт, чуть не обрушивший экономику, предоставил хранителям инкубатора новый шанс. Иноземные чудовища-бройлеры, напичканные гормонами по самое не могу, постепенно исчезали с прилавков, потому что кончились баксы на их доставку из-за границы. И теперь наши маленькие, но гордые куры осторожно выбирались на свет. Как люди под предводительством Джона Коннора, пережившие нашествие терминаторов. А мама радостно тащила с работы охлажденные тушки в упаковке под цвет российского триколора — сотрудникам магазина разрешали покупать прямо с фабрики без наценки.
По телевизору каждый случай, похожий на историю с курами, описывали с придыханием и дрожью в голосе. После таких репортажей возникало стойкое ощущение, что кризис был для России прямо-таки даром небесным, просто народ еще не успел понять. Народ, он ведь у нас такой… Как бы это сказать помягче? Медленно запрягает. Но еще чуть-чуть — и «отечественный производитель», подобрав спадающие портки, рванется с низкого старта к солнцу.
— А вот и не угадал, — заявила мама. — Котлеты пожарила, как ты любишь.
— Да ладно, — поразился Андрей. — Свинина же дорогущая. Да и возиться с ними… Когда это ты успела?
— А я сегодня после обеда отгул взяла.
— И что, неужели дали?
— Ну, так ведь и повод нерядовой.
Андрей, подняв крышку над сковородкой, втянул упоительный аромат.
— Садись, садись, я поставлю.
Он занял свое привычное место и набросился на еду. Мама сидела напротив, подперев рукой подбородок, и задумчиво улыбалась. Она смотрела на него с таким видом, словно видела последний раз в жизни, потом достала платочек и украдкой промокнула глаза. Андрей не выдержал и сказал:
— Слушай, хватит меня разглядывать. Что я, на луну улетаю?
— Все, все, не буду больше. Ты, главное, кушай, кушай… Ой, я ж совсем забыла!
Она метнулась в комнату и вернулась с высокой, непропорционально вытянутой бутылкой. Андрей едва не подавился от удивления. До сих пор мама чуть ли не за сердце хваталась, если он на семейном празднике выпивал глоток сухого вина. А тут вдруг лично тащит коньяк. Чудные дела творятся на белом свете…