Зато к сиру Ригману, Тору неосознанно привязывался с каждым днем все больше. Его дружелюбное, покровительственное отношение к мальчику, ощущение уверенности и силы, которое исходило от него, и окутывало мальчика подобно теплому пушистому одеялу. Все это вызывало в Тору искреннюю симпатию, и он даже думал о том, что не прочь путешествовать с этим рыцарем и дальше, возможно даже храбро сражаясь с разбойниками или коварными магами. В своем воображении, Тору бился с сиром Ригманом плечом к плечу, и враги, трепеща, отступали, а рыцарь протягивал мальчику алый плащ и называл его «младшим братцем». Разумеется, все это существовало лишь в его мечтах, а на деле же, Тору безумно боялся, что с ним может случиться очередной приступ, и рыцарю, возможно, придется лишить его жизни.
К счастью, боль пока не давала о себе знать, однако это обстоятельство мальчика вовсе не радовало. Он чувствовал, что подобное затишье случилось перед страшной бурей, которая внезапно обрушится на него всей своей неукротимой мощью. Тору сомневался, что тогда у него достанет сил не выдать своё состояние перед рыцарем и его сопровождением, но понимал, что повлиять на что-либо не в его власти. Оставалось надеяться, что боль не вернется к нему до самого Эндама, а там, возможно, святые стены действительно смогут ему помочь.
К исходу пятого дня, рыцарь и сопровождающие его войны свернули с основного тракта на более узкую дорогу с двумя заросшими травой колеями, которая уводила к темной стене леса.
Когда Тору спросил сира Ригмана о том, почему они выбрали именно этот путь, тот ответил ему, что поехав вдоль Мрачной пущи они выиграют несколько дней. Мальчику такое положение дел было только на руку, так что он довольно быстро смирился с тем, что какое-то время им придется двигаться вдоль темной и вызывающий неосознанный страх, лесной чащи.
Через какое-то время, один из воинов спрыгнул с лошади, и внимательно изучив что-то на земле, нахмурившись, обратился к рыцарю:
- Здесь много следов милорд, словно недавно прошел большой отряд. Судя по этим бороздкам, с ними катилось еще несколько повозок.
- Торговый обоз? – предположил сир Ригман, и Тору очень уж не понравилось напряжение, проскользнувшее в его голосе.
- Здесь торговцы не ездят – места глухие, покачав головой, ответил воин, и понизив голос, предположил: - Как бы на халийцев не нарваться, милорд, я слышал, что они как раз на восточных границах объявились.
При этих словах, у Тору от страха свео живот и внутренности словно бы сковало тонкой ледяной корочкой. Мальчик слышал о работорговцах из языческой Халии, но и предположить не мог, что когда-нибудь судьба столкнет его с ними.
Оставалось надеяться на то, что халийцы успели уйти достаточно далеко, и отряд сира Ригмана их не догонит.
- Томас, Оливер, поезжайте вперед, разведайте все и вернитесь с докладом, - скомандовал рыцарь, - Только действуйте аккуратно.
Воин – тот самый, который рассматривал следы, коротко кивнул и вскочил на свою лошадь. Вместе с ним на разведку отправился еще один мужчина: средних лет, с седеющими висками и густой щеточкой усов. Тронув поводья, всадники направили своих коней вперед, а сир Ригман дал команду устраиваться на привал.
- Не бойся, малыш, все будет хорошо, - проведя ладонью по коротко остриженным волосам мальчика, обратился к нему рыцарь.
Спрыгнув на землю сам, он помог спуститься Тору, который старался как можно реже смотреть в сторону леса, где между высоких стволов стремительно сгущались тени, и казалось, вот-вот можно будет увидеть вспыхивающие во мраке, голодные хищные глаза. Воображение рисовало мальчику всяческих отвратительных монстров, которые выжидая, затаились в темноте, наблюдая за ними с жадным интересом.
Тору не был уверен, что в этом лесу действительно водились крупные хищники, но все равно был очень напуган.
Поэтому, поужинав, он еще долго ворочался без сна, прислушиваясь к звукам ночи: вот, где-то далеко ухнул филин, вот застрекотал ночной сверчок – кажется, почти над самым ухом. Он все ждал, что услышит тоскливый волчий вой, или тихое рычание, но все перекрывал храп крепко спящих воинов и негромкие переговоры часовых. А в довершении ко всему, мальчик почувствовал, как в затылке постепенно начинает зарождаться тупая ноющая боль, и в груди его все сжалось от страха. Неужели у него скоро случится новый приступ? Что, если кто-нибудь заметит неладное?
Лоб и спина покрылись испариной, а сердце ухало тяжело, и так громко, что Тору казалось, его стук был слышен на весь бивуак. Однако, шло время и ничего не происходило: боль поворочавшись, постепенно затихла и мальчику наконец удалось забыться сном.