Выбрать главу

По большому счету, Сэй все это не особенно волновало: ей не было никакого дела до извечной вражды между верой и магией. Случись война, вряд ли досюда долетит хотя бы ее отголосок – Аттикус Бодрак не зря выбрал именно этот удаленный "источник", для того, чтобы воплотить его в человеческом теле.

Девушка задумчиво коснулась пальцами чуть теплого аманрата, размещенного прямо в центре грудной клетки и выглядывающего наружу, словно большой ярко-синий глаз. Кожа вокруг него казалась твердой и напоминала старый побелевший рубец. Её сердце, беспрерывно воспроизводящее магическую энергию.

Сэй перевела взгляд на обмякшего в кресле старого мага, лицо которого, наконец, впервые за долгое время приобрело умиротворенное выражение. Девушка больше не слышала его дыхания.

Она все-таки осталась одна.

 

***

 

Западная часть Коссхоэна, прозванная Темным тупиком, была известна в определенных кругах как место, где можно достать почти всё, что душе угодно. Редкие ткани, книги, семена растений из Закрытого королевства – так называемые Чёрные странники, проникающие в Асгалот через нелегальные порталы, привозили с собой множество различных диковинок, которые охотно раскупали любители собирать подобные вещи.

Но наибольшим спросом у посвященных, пользовались Кормушки, в которых можно было восполнить эрды и аманраты-накопители почти вдвое дешевле, чем в принадлежащем городскому Совету Эрдуме. В основном, подобная дешевизна обуславливалась тем, что Чёрные странники добывали энергию источников в богатом на них Асгалоте, и поставляли ее в Коссхоэн в специальных аманрантах-накопителях, продавая её здесь по вполне приемлемым ценам.

Благодаря "прикормленным" магам, вертящимся в вышестоящих кругах, регулярные рейды устраиваемые Советом, не давали никаких результатов – предупрежденные заранее торговцы, надежно прятали весь контрабандный товар, оставляя "ищеек" ни с чем. Однако порой аресты все же производились – доносы и ненадежные покупатели могли сильно осложнить жизнь Чёрным странникам, поэтому те предпочитали работать только с проверенными магами, или же с теми, кто мог предоставить рекомендации.

Сетма Бодрак рекомендаций не имел, зато ему довелось отучиться несколько ступеней в Магриуме вместе с Флинтом Оурвиком, который ныне держал одну из Кормушек в Темном тупике и носил говорящее прозвище Шельмец.

Прозвищу своему, по мнению Сетмы, Флинт соответствовал полностью: невысокий, худощавый, с хитрыми темными глазами и маленьким острым носом. Если бы не нужда, Бодрак никогда не позволил бы себе вновь связаться с подобным типом, однако после смерти отца, почти все накопления ушли на оплату всплывших откуда ни возьмись долгов, и в ближайшее время позволить себе посещение Эрдума, Сетма попросту не мог. То, что почивший родитель, оказывается, был весьма пристрастен к азартным играм, стало для молодого мага неприятным открытием, принесшим ему новый ворох проблем.

Череда неудач, начавшаяся в роду Бодраков еще несколько поколений назад, со временем превратила одно из древнейших и уважаемых семейств Коссхоэна в практически обнищавших дельцов средней руки, едва сводящих концы с концами. Единственным, кто возможно и мог бы повысить благосостояние семьи, был дядюшка Аттикус – один из талантливейших магов когда-либо известных Сетме. Однако принципиальность старшего Бодрака и его прохладные отношения с Советом, не позволили ему продать свои наработки по энергии источников в Магриум, за что отец Сетмы называл брата не иначе как "напыщенным болваном" и "эгоистичным глупцом". Более того, чуть больше пяти лет назад Аттикус бесследно исчез, прихватив с собой единственную сохранившуюся в их семье реликвию – фамильный гримуар, написанный на древнем квирре – изначальном магическом наречии. Наверное, именно это происшествие подкосило и без того оставляющее желать лучшего здоровье отца и Сетма остался один.

Звякнул медный дверной колокольчик, оповещая хозяина крохотного магазина о прибытии нового посетителя. Бодрак недовольно поморщился – в помещении пахло мышами, пылью и потом. Шельмец явно не утруждал себя уборкой и судя по довольной улыбке, с которой он появился за замызганным прилавком, подобное положение дел его вполне устраивало.