Родж только широко улыбнулся, и покачал головой.
- Сударь капрал...
- Просто Вик, Родж. Сил нету слушать это ваше "сударь"...
- Так вот, Вик... - Родж улыбнулся еще шире, - Не за что, на. Совсем не за что... Я сам, значится, в армии служил, тоже в егерях. И все понимаю по службе. Нелегко солдату, а и приятно должно быть хоть иногда...
Вик вздохнул... Как объяснить человеку, как отрадно было ему видеть хотя бы уважительное, спокойное отношение? А каково, когда тебя одаривают конфетами, а то и называют "мальчонкой" девушки вдвое младше тебя? Когда тычут пальцами и меж собой кличут "карлой" люди, одетые в такую же, как и у него, форму, носящие те же погоны и звания?!
- За это спасибо, Родж. Но я, все же, не совсем о том...
- А о прочем и не надо, на... - все также улыбаясь ответил Родж, - об этом говорить вовсе не стоит, ибо и так все должно быть ясно... Ну так что, бывай, друг Брюсвик?
- Бывай, друг Родженальд...
И вновь ладонь Вика утонула в лопатообразной, натруженной пятерне лесничего...
"Хороших людей все же больше, чем дурных..." - думал Вик, вышагивая по тропе и придерживая руль мотороллера. "Просто дурные запоминаются крепче, обиды как-то лучше остаются в памяти..."
... Сначала он шел пешком, а потом убедился в правоте Роджа - тропинка была очищена от бурелома, и по ней вполне можно было ехать. Двигатель недовольно ворчал на малых оборотах, но Вик не боялся, что он заглохнет на очередном подъеме - руки бывшего автомеханика знали каждый винтик агрегата производства фабрики "Аркенстон Моторз", что в Подгорном Королевстве... Прямая тропа позволяла даже расслабиться и подумать.
Вику было тридцать три - для хоббита возраст сложный, переходный. При продолжительности жизни чуть больше века хоббит по молодости вполне соответствует поговорке людей "Маленькая собака - всю жизнь щенок...". Молодежь Хоббитании отличалась непоседливым характером и веселым нравом, так что молодым ребятам буквально вменялось в обязанность проводить вечера за добрым пивом и гонять за рулем на немыслимой скорости по округе. А то и совершать всякие мелкие хулиганства, - например, модно было писать всю правду о бургомистрах и членах городских советов прямо на стенах этих советов, а также набросать дрожжей, которых у Вика всегда водилось в достатке, в нужники кое-каким вредным согражданам...
Почтенные бюргеры ворчали про повадки молодежи и отсутствие элементарного воспитания, хотя еще недавно и сами были ничуть не лучше, что выходцы из почтенных семейств, что из низов...
Нельзя сказать, что хоббиты при том особенно целомудренны. Молодые девушки охотно шли навстречу предприимчивости парней, которые уж точно не упускали своего шанса...
Но Вик все равно не мог понять своих сослуживцев-людей, которые, едва начинался выходной, сломя голову бежали в какой-нибудь из немногочисленных борделей Бри, зажав в потном кулаке отпускные. Нет, повторимся, плотское хоббитам тоже не было чуждо, - но как же можно превращать самое прекрасное, быть может, что есть в жизни, в убогую, чисто физиологическую процедуру?! Страданий от воздержания, на которые так любили ссылаться люди, хоббитам были неизвестны. Ну, или почти неизвестны...
Так и случилось, что за три года Вик не разу не был с женщиной. Возможностей было, хоть отбавляй - помимо уже помянутых борделей, существовал устойчивый интерес к хоббитам у прекрасной половины человечества (обусловленный бытующим среди людей глупым поверьем, будто хоббиты, де, состоят в родстве с кроликами, а значит, и не уступают "родичам" в иных делах)...
Но Вик еще в начале службы попробовал и, не почувствовав ничего, кроме стыда и сожаления, больше не пытался, да и не чувствовал себя неполноценным...
Однако сейчас...
Сейчас Вик всерьез подумывал, что внезапно обрушившуюся на него милость начальства определенно следовало использовать для обустройства собственной судьбы. Две недели дома - это немало! Вик, разумеется, очень хотел повидать отца и мать, прогуляться с друзьями по любимым заведениям, посидеть под Старым Дубом... Но сейчас он больше думал о многочисленных соседках, которых он запомнил еще девчушками-подростками... Наверняка они уже взрослые. Интересно, произведут ли на них должное впечатление его форма и значки за отличную службу, так похожие на боевые награды?..
Одиночество души, одиночество тела - вот что хуже всего донимает хоббита даже в самом людном месте. Даже когда было все необходимое, Вик ощущал тягостную пустоту в душе, непонятное томление, чувство бесцельности всех своих достижений и усилий - все от того сознания, что его никто не ждет.
Странное дело. Всего лет пять назад он ценил именно свободу - а в его тогдашнем понимании, она тесно вязалась именно с одиночеством. Что же изменилось? Почему сейчас ему мало себя, мало этого свежего воздуха, огромного живого леса вокруг? Почему ему так захотелось сейчас ощутить чью-то изящную ладошку в своей, идти по этой заросшей мхом тропинке в ногу еще с кем-то? Эта неизвестная, та, которую Вик никогда в жизни не видел, временами становилась почти реальной - Вик слышал её голос, подбадривающий, когда становилось худо, и исполненный гордости за него, когда удавалось задуманное. По сути, ради этой неизвестной он и рвался в первые ряды, старательно учился всему, что должен знать егерь, тренировал тело и усмирял дух. Почему-то он наверняка знал, что когда-нибудь извилистая дорожка приведет его к...
А внутренний гадкий голосок неизменно шептал "Её нет. Потому, что ты её и выдумал. Глупости... Надо не так. Надо, - как все. Погуляй... А когда надоест - женись на какой-нибудь симпатичной толстушке с хорошим приданным..." Перед глазами возникали старые видения, он вспоминал Бри и свою дурацкую первую любовь...
Не сейчас.
Вик прибавил шагу, оглядываясь по сторонам.
Все же слегка неуютно. Вик отлично ориентировался в лесах, и его беспокойство было вовсе не того рода, какое испытывает горожанин, редко выбирающийся на природу... Просто ощущение того, что к юго-востоку от тебя почти на шестьсот миль ничего, кроме Леса нет, и пугало, и восхищало одновременно. Пугало - потому что он был, все-таки, один. Восхищало... Сложно сказать, почему. Может именно так - один на один с природой, с винтовкой на плече и решимостью в сердце, и выявляется по-настоящему мужской характер? Когда с тобой взвод товарищей все по-другому, - даже если вас гоняет по чащобам во время учебной облавы добрая дивизия. Само наличие рядом своих, их руки и плечи, время от времени брошенные вполголоса слова дают уверенность, позволяет не чувствовать себя одиноким островком тепла среди бездушного Леса, подобного океану...
Впереди хрустнул сучек. Не так, как хрустит под человеческой ногой - обыкновенно нагрелся от зеленого лучика солнца, пробившегося сквозь листву, влага постепенно испарялась из его пор, заставляя их деформироваться, пока кусочек дерева под воздействием этих невидимых глазу сил не лопнул посередине... Вик не стал волноваться. Он попросту знал что произошло, и придал сучку ровно столько внимания, сколько тот и заслуживал...
... Гран-генерал гвардии (все еще!) Мечибор Дайтон с тоской взирал на муху, сидящую на стекле, и судя по всему, совершающую утренний туалет. Сам Дайтон уже умывался дважды, под холодной водой. Не помогало. В добавок, только что в гостиницу "Корональ", которую временно занимал штаб 3-й Горнострелковой, чего-то завезли, и сейчас весело, с прибаутками, разгружали. Каждый раз, как во внутреннем дворике кто-то громко смеялся или с грохотом ставил жестяный ящик или бочку, Дайтон болезненно морщился...
Его мучил острейший "утренний недуг".
- Сир? - негромко осведомился вошедший адъютант, сержант гвардии Петер. Его угольно-черное лицо выражало безграничное сочувствие. Адъютант проследил за взглядом генерала, вперил глаза в муху и с негодованием скривил губы.
- Разрешите убить, сир? - кровожадно вращая белками глаз, спросил верный адъютант...
- Нехай её... - отмахнулся Дайтон.
- Желаете отзавтракать, сир?
- Ух... И не знаю. Что там сегодня?
- Я уже распорядился по кухне, сир.