После полировки весь клинок был покрыт невесомым, как кружева, тонким, подобно изморози, продольным и поперечным узором, который, казалось, не был нанесен на металле, а как бы висел над ним в воздухе. От этого и сам клинок казался почти стеклянным, что подчеркивали и четкие грани сбега спусков, длинного, на две трети клинка, дола, широкая елмань и плавный изгиб обуха... Оружие было старинным, но, хоть и повидало оно уже три большие войны и не считанное множество дуэльных поединков, выглядело почти так же, каким попало из кузни к заказчику. По сравнению с красотой клинка контрастом смотрелся неукрашенный эфес уставного типа, черненого серебра, с обычной дужкой, в которую для прочности была вставлена стальная пластинка. Ни камней-самоцветов, не богатой резьбы-чеканки...
Что ж, все Ленски, даже блаженной памяти подскарбий, были войнами, а не придворными, и сабля предназначалась не для того, чтобы бахвалиться редким оружием в кругу расфуфыренных вельможных пустозвонов...
Лаида снова поднесла клинок к глазам. Вчера, на соревнованиях по рубке лозы, она махом разрубила не только мокрый соломенный мат в изодранном кителе, призванный изображать вражьего пехотинца, но и полуторадюймовый буковый кол, на котором тот крепился. От этого, как ей показалось, на острие и образовалась крохотная, глазу не видимая выбоина... Разумеется, это было не так. Семейная легенда гласила, что еще один из предков Лаиды, гусарский подхорунжий, разрубил этой саблей стальную мисюрку дуруханского эмира, столкнувшись с ним в поединке. Вместе с головой, понятное дело, причем без малейшего ущерба для лезвия своего оружия... Однако Лаида слишком дорожила этой реликвией, торжественно врученной отцом в день окончания Шляхетского Корпуса, и мысленно слегка ругала себя за то, что перестаралась, красуясь перед Нобилем...
- Дадило и Нечай из дозора вернулись, пани ротмистр! - степенно сообщил вахмистр Дамир-Агы, могучий седой дуруханец. Вообще-то в армии было принято называть женщин-офицеров "квэно", но в эскадроне, почти сплошь набранном из роханцев, двинян и любовичей, как-то само собой укоренилось великороханское обращение к незамужней шляхтянке. Лаида была не против, если рядом не обреталось высшего начальства...
- Ну и что там, Дамир? Ничего не видели, верно? - Лаида снова оценила клинок, и нехотя убрала его в ножны, а стержень - в торочную суму.
- Никак нет, пани ротмистр... - как бы даже слегка виновато ответил Дамир, шевельнув густыми усами, - Говорят, только в трех милях к северу в озере девки купаются хуторские...
- Ну-ну... - Ухмыльнулась Лаида, легко поднимаясь на ноги, - То-то их так долго не было... Я вот что думаю, Дамир... Девки те - это и есть наши диверсанты. Они же в масках были, так что кто знает? Ну вот, сейчас они после работы отдыхают, в порядок себя приводят, смывают кровь невинно убиенных... Чего бы им в озерце не окунуться? Как думаешь, Дамир, может послать твой десяток за теми девками, да связать, и отправить нашему комдиву в Дэрг, для допроса?
- Дык... Оно бы хорошо, пани ротмистр... - Дамир невольно представил себе подробности такой операции, тем более, что Дадило и Нечай уже успели поведать ему о кое-каких анатомических особенностях местных дивчин, но вовремя осекся, и сделал серьезное лицо.
- Хорошо-то хорошо, мой друг, - улыбнулась Лаида чуть презрительно, и надев шляпу, пошла к пасущимся в сторонке лошадям. Вахмистр прихватил её седло и двинулся следом. - А вот чего же они там плещутся так беззаботно, если по лесам бандиты шастают?
Дамир серьезно покачал головой.
- Дык... Они не одни там, пани ротмистр. С ними парни с хутора, с винтовками... Дадило заглянул на хутор, - говорит, деревня темная, лапотники, но про диверсантов слыхали, и ждут на постой каких-то драгун. Для охраны, то есть... Флигель для них выделили, стойло для коней.
- Повезло тем драгунам... Хуторские, понятное дело, тоже ничего не видели?
- То верно, пани ротмистр...
Они подошли к группе сидящих и лежащих на траве егерей, устроившихся на недолгий отдых после долгого марша. Кто неспешно перебирал упряжь в поисках потертостей на кожаных ремешках, кто-то просто валялся на траве, накрыв шляпой лицо. А молодых парнишек, глянь, вместо отдыха заставили разбирать и чистить ручные пулеметы, сославшись на запыленность. Что ж, так заведено, что молодые должны быть при деле, еще удумают важничать. Но, - непорядок, надо пресечь... Кони, расседланные и привязанные к веткам деревьев, тихонько жевали овес из своих мешков, мало интересуясь окружающим.
"Притомились хлопцы" - жалостливо подумала Лаида... Пожалуй, можно было их и не гонять на семьдесят миль в таком темпе, - если диверсанты и двинулись в горы, то либо другим, тайным путем, либо все же поспели быстрее пущенных в перехват егерей. Коротышки генерала Боба Тука, из Хоббитанской бригады, тоже наверняка сейчас толкутся где-нибудь предгорном подлеске, несолоно хлебавши... Только пыли наглотались да коней чуть не загнали.
Лаида прошла вдоль стоянки, поглядывая на солдат, и дошла до кучки урядников, которые собрались вокруг её собственного планшета и негромко обсуждали план неудавшегося перехвата. При виде её немедленно прекратили шептаться, и поспешно положили планшет на место.
- Уже наточили сабельку, пани ротмистр? - улыбнулся Гжегож Ивойло, высокий худощавый молодец с густыми черными усами и бородкой. Улыбался он, в эти свои усы, всегда как будто ехидно, да и тон его почему-то всегда казался отдающим издевкой. Гжегож был совсем молодым парнем, двадцати одного года, только что покинувшим пределы Корпуса, но выглядел лет на пять старше. Говорили, что он происходит из знатного, но обедневшего рода жугдских магнатов, из тех шляхтичей, которые помимо сабли да родительской обветшалой усадьбы ничего не имели...
- Саблю рубкой не испортишь, - спокойно отвечала Лаида, не обращая внимания на замешательство хлопцев, и поднимая планшет с травы.
- А отчего же пани ротмистр так долго с ней возилась?
- От того, Гжегож, что подумать надо было, что мне с вами, нимфеточками сладенькими, делать... - Лаида присела на заботливо подложенное Дамиром седло, и раскрыла карту. Парни обступили её со всех сторон, стараясь заглянуть через плечо.
- Такова, девочки, наша диспозиция, - начала Лаида, сдвинув шляпу на затылок и показывая на карту карандашиком в футлярчике, - Мы прочесывали весь квадрат два раза, не считая патрулей и разъездов с секретами. Как говориться, больше здесь копать нечего... Потом мы с вами, любезные мои, были брошены на перехват. В четырех наиболее вероятных направлениях. Прошел день, и что мы имеем, - правильно. Шиш... Соответственно, к исходу дня мы ждем еще какого-нибудь приказа. Работать на другом направлении, скажем... Поэтому, раз кони отдохнули, оседлать и держать наготове. Почему молодых заставили машинки эти перебирать швейные? Да еще все сразу!? Плохие девочки, очень-очень плохие! Пусть живо собирают обратно, ленты уложат и держат при расчетах. Так... рация?!
Конопатый парнишка-вахмистр, без шляпы, но в нелепо-больших наушниках поспешно кивнул головой. Второй номер, такой же молодой радист, ответственный за переноску в пешем порядке тяжелой ротной М67, тоже кивнул, хотя его и не спрашивали.
- Слушаю, пани ротмистр!
- Все разъезды доложились?
- Так точно, пани ротмистр. Пан Чарторыйски с опозданием на семь минут. Но вышел. Докладывает, аккумулятор садиться, пани ротмистр...