- Что говорят? - наконец нарушил молчание он, когда они поравнялись с местом отдыха его людей.
Лаида собиралась с мыслями.
Больше всего ей хотелось сейчас сказать, - "Гжегож, будь лапой, подмени Стася с его хлопцами у переправы через то болота! А то они устали, чего им там ночь торчать, а нам свежим, - домой возвращаться?"... Не в такой форме, конечно, но по сути именно так.
Только это было бы неправдой. Потому, что Стась-то как раз успел в волюшку отдохнуть, в отличие от Гжегожа, который за последние сутки спал от силы часа три. Урядник без малейшего ропота выполнил бы любой приказ, но ... так Лаида не могла.
- Говорят, нас в лес отправляют, на юго-запад. Будем какого-то хоббита пропавшего искать, - тут Лаида не выдержала и хихикнула, - Отправили чурку с донесением, а он где-то упился и на связь никак не выходит...
- Из-за одного хоббита, - и весь эскадрон? - поразился Гжегож.
- Нет, - Лаида мрачно покачала головой, - Только две алы. А остальные поедут прочесывать предгорья, еще выше. Скорее всего, пешком.
- Да уж... - протянул Гжегож, и оглядел свой маленький лагерь. Бойцы уже знали о поступившем приказе, и, не глядя на офицеров, поспешно, но деловито седлали лошадок, застегивали ремни и завязывали сухарные подсумки.
Все они были прекрасными солдатами, способными провести верхом не один день, или пешком с полной выкладкой отмахать тридцать миль за пару часов. Крепкие, как на подбор, невысокие под стать своей ротмистру, совсем молодые и вполне зрелые мужчины в серо-зеленых комбинезонах поверх кителей, коротких сапогах с затяжными ремешками и шляпах с подстегнутыми полями. Эти опытные несуетливые люди одним своим видом были способны внести уверенность в сердце любого командира, и Гжегож невольно заулыбался, глядя на них. Егеря могут стремительно просачиваться сквозь вражеский фронт, растворяясь потом в лесных пущах, потом внезапно появляться там, где их никто не ждет, змеёй подкрадываясь к ничего не подозревающему врагу, - и, обрушив на него град убийственно точного огня, уходят столь же быстро. Харадцы в свое время прозвали егерей "зелеными джиннами", в конце концов отчаявшись блокировать хоть один их отряд...
Это было давно... Но с тех пор егеря заняли особое место в кавалерии, превратившись в своего рода элиту "конной пехоты", на порядок выше по подготовке и ответственности обычных драгунских и уланских частей.
Лаида печально вздохнула, и лихо запрыгнула на уже оседланного коня, вороного с белой "звездочкой" на широком лбу Диррэля. Гжегож тоже уже был в седле, и короткими окриками подбадривал бойцов-первогодков, которые по разным причинам мешкали с отбытием...
- Пани ротмистр, разрешите обратиться, - внезапно спросил он негромко, приблизившись к Лаиде, и стараясь удержать весело брыкающегося жеребца.
Лаида подняла на него глаза и кивнула.
- Разрешите подменить в засаде Стася Чарторыйского, пани ротмистр?
Лаида удивленно посмотрела на него, ожидая продолжения...
- Сами посмотрите, пани ротмистр, а ну они наткнуться-таки на диверсантов? Что ж, получается, я ни одного не добуду? Не порядок! - весело улыбнулся урядник, - Да и устал он, поди, в засаде-то сидючи...
Лаида молча глядела на Гжегожа. Не было сомнений, что парень старался ради неё, - со Стасем у него как раз отношения не очень складывались. Тот был в общем-то добродушным, простоватым парнем, который по первости всем нравился за незлобивый характер (и был хорош в постели, но этого Гжегож, слава Творцу, знать никак не мог). Но Чарторыйски проявил себя довольно слабым командиром, не лишенным вовсе храбрости и воинского искусства, но медлительным и неуверенным. И сейчас он был в засаде только потому, что у Лаиды отчаянно не хватало людей. Обычно она старалась держать его подле себя... Ладно, решено. Что бы там не двигало жугдом, Лаиде при любом раскладе было бы лучше, если бы Гжегож вышел в ночную засаду, а Стась бы выполнял свою "основную функцию"...
Лаида кивнула.
- Возьми Дадило, Нечая, Здыбенко и Кара-Хана. Лучших разведчиков, словом... Держите рацию и ракеты наготове, ну, - сам ведь знаешь... С Богом!
- Спасибо, пани ротмистр! - благодарно улыбнулся Гжегож, машинально поправил кожаную перевязь с тяжелым пистолетом в деревянной кобуре-прикладе и, отдав честь, пришпорил коня.
- Тебе спасибо, - одними губами прошептала Лаида, глядя, как он объезжает группки верховых, выкрикивая фамилии нужных ему бойцов-разведчиков...
... Когда они скакали назад, Лаида поймала себя на том, что не ищет взглядом по окрестностям цепочку всадников из алы Чарторыйски, которые должны были присоединиться к ним примерно через час пути. Все её мысли отчего-то были с Гжегожем, который сейчас, верно, уже спешился и расставлял посты на всех тропинках, ведущих через заросшую корявым кустарником топкую низину в горы... Странно. Урядник совсем не одобрял её связи со Стасем (которая, честно говоря, и возникла-то исключительно из нужды прибить тоску по столь нелепо погибшему арнорцу), и самому Стасю не сочувствовал, но тем не менее - предпочел провести бессонную ночь в компании комаров... Неужели и впрямь рассчитывает встретить врага, заслужить славу?! Ну, на это надеяться было просто глупо. Что же тогда?
Лаида не допускала мысли, что Гжегож питает к ней какие-либо чувства - он без церемоний волочился за местными красотками в Дэрге, прямо у неё на виду. Влюбленный бы так никогда не поступил...
Запыхавшийся Стась тем временем поравнял с ней своего коня и, откровенно радуясь встрече с возлюбленной, весело отрапортовал, улыбаясь во весь белозубый рот:
- Пост сдал, происшествий нет, пани ротмистр! Личный и конский состав в порядке!
- Ну и поди в строй, - неожиданно даже для себя грубовато отрезала Лаида, - Походный порядок, едем на исходную...
Стась оторопело смотрел на неё, недоумевая, чем вызвано недовольство девушки.
- А поцеловать позволишь, краса моя?.. Пока не видит никто? - понизив голос, промямлил урядник, все еще надеясь лаской вернуть её милость...
- Пшел в строй, видишь, недосуг мне, - проворчала Лаида, и хлопнув коня удилами, без всякой нужды сорвалась в галоп вдоль колонны, оставляя опечаленного и ошарашенного парня позади. Помириться со Стасем было несложно, и уж за отношения с ним она ничуть не опасалась.
Тем более, что мысли её были сейчас весьма далеки от него...
... Бросок через горы был самым трудным. Даже самые испытанные и стойкие вымотались хуже некуда, а молодняк, еще не проверенный такими испытаниями, не падал с ног только благодаря бодрящим таблеткам, которые ждали в ранцах именно этого часа... Сам Командир почти не чувствовал того, что ощущали они. Его легкие привыкли к сверхперегрузкам, разреженному воздуху, который начал давать о себе знать уже на первой тысячи футов подъема, мышцы привычно напружинились, сердце работало как хороший мотор. Чем-чем, а своим телом Командир всегда был доволен, - будь оно было чуть хуже, он просто-напросто не дожил бы и до этого дня. Разве что простреленная нога ныла, как капризная девчонка... Другие же члены группы, хоть и совершали, бывало, немыслимые даже для хороших солдат регулярной пехоты броски по пересеченной местности, так и не успели как следует, попрактиковаться в настоящих горах, - через ледяные шапки, "постный" воздух и узкие скалистые тропки. Все они были горцами, - но в том то и беда, что выросли они в старых, невысоких и плоских горах. "Чертова спешка", - злобно подумал Командир, падая на очередной привал, - "Показатели, извольте видеть, у нас удовлетворительные! А то, что вообще то для операций с такой степенью риска показатель должен быть исключительно превосходным, порешили считать несущественным... Кэжэ тухес киттек!.."
По правде-то говоря, он был очень доволен своими мальчиками и девочками. Отличные ребята, безусловно, лучшие солдаты, из тех что бывали в его распоряжении! Нордлинги тупые болваны, - раз не успели их прибрать вовремя к рукам, раньше его Руководства... И каждого, что опытного бойца, что "новичка", едва исполнившего две-три акции, переполняет священная ненависть, способная поднимать тело после сумасшедших нагрузок и бросать людей в бой против в сотни раз превосходящего врага, - и обращать его в бегство! В глубине души Командир завидовал им. Все они скоро умрут, - но ничуть не пожалеют о содеянном и вознесутся в Шалэ с горящим гордым взором, дочиста омытые от скверны священной кровью, пролитой в бою...