В довершение этой "ружейно-пулеметной истерии" в кустах справа и слева разорвались пять винтовочных гранат, - "чертовых перечниц" с ударными взрывателями, начиненных мелкими стальными шариками и крупной картечью. В принципе, попадания легли довольно далеко от притаившихся диверсантов, однако даже в лицо Командиру прилетели высеченные картечью щепки древесных стволов и срезанные листья... Впереди послышались команды, отдаваемые по-рохански, справа из кустарников осторожно приподнялись несколько фигур, и, когда новый кугель осветил полянку пронзительно-желтым светом, солдаты опасливо двинулись вперед. Офицер, которого легко было различить даже в темноте, благодаря золотым погонам, сабле на поясе и властной манере, с которой он отдавал приказы, шел впереди, закусив от волнения длинный ус и целясь из своего длиннющего пистолета "Ройер 96K" незнамо во что впереди. Когда он был всего лишь в нескольких шагах от распластанного тела Полоза, и даже нагнулся над ним, в наступившей тишине раздался сочный, довольно громкий звук, - пуля калибра .455 развалила череп роханца, будто спелую тыкву. Конфедератка полетела в траву, а темноту разорвали десятки вспышек выстрелов - гусары лупили во все стороны, перекрестным огнем выметая полянку еще раз, будто первого было мало. По сути, если бы не прочность самшитовых стволов, да их густота, и Командир и его живые подчиненные получили бы каждый по нескольку пуль, даже вжавшись в землю по самые уши...
Между тем, бесшумная и пунктуальная смерть продолжала косить гусар, избирательно выбивая ключевые звенья в цепи - споткнулся и неловко завалился набок радист, резко отшатнулся и сел на землю, даваясь кровью, один пулеметчик, потерял под ногами опору и упал, выпалив перед смертью очередь в воздух, другой...
Вон один из солдат чуть приподнялся, и глухо крикнул что-то другим, - не иначе, вахмистр, ага... Шляпа бедолаги подпрыгнула вверх, а лицо превратилось во влажное тёмное пятно. Остальные стреляли, стреляли так быстро, как только успевали менять патронные пачки взамен опустевших, но толку от этого было чуть, - то одного, то другого настигали пули невидимых стрелков.
Командир сразу понял, что задумали Булат и Искра, и хотя не вполне одобрял их план, тем не менее, не мог не восхищаться отвагой ребят. Пользуясь своим единственным преимуществом, - бесшумностью и точностью "хайджэков", они, похоже, всерьез решили (вдвоем!!!) сковать боем всех загонщиков. Чтобы дать уйти остальным... Именно поэтому ребята нагло, не жалея патронов, расстреливали врага, пользуясь его же подсветкой, и их не достали до сих пор по самой прозаической причине, - они оба, вероятно, втихую забрались на деревья, в то время как гусары лупили по подножьям и корням, настилая огонь над самой землей...
Воспользоваться шансом и вновь идти на прорыв? Командир видел, что деятельность юных снайперов дала плоды - враг уже не пытался сжать тиски окружения, гусары залегли и, хотя стволы их винтовок уже, надо думать, успели накалиться докрасна, боялись они здорово. И это несмотря на то, что первый эшелон облавы был уже совсем близко, - слышался лай собак и рев двигателей баллонов, и вот-вот среди деревьев должны были послышаться шаги осторожно идущих горных стрелков. Время работало на них, но основная причина, по которой гусары не стремились сблизиться на верный выстрел, состояла в гарантированных тяжелых пулях в голову, исправно посылаемых обоими спрятавшимися бойцами... Командир осмотрелся, и наметил реальный путь отхода - достаточно широкий просвет в оцеплении, шириной ярдов в двадцать, причем стрелки по его краям лежали не высовываясь и стреляли, не глядя, высунув стволы из-за кочек... Он прикинул дистанцию, затем притянул к себе винтовку, и насадил на цилиндрический пламегаситель надкалиберную гранату, такую же "перечницу", которой едва не попотчевали его самого с полминуты назад. Откинул закрепленный на штоке гранаты прицел. Поменял пачку на холостые, и кивнул Геннеоргу, который последовал его примеру. Стрельба из снайперской винтовки подобными гостинцами не идет оружию на пользу, - но один-два раза на точность не повлияют...
Больше ни у кого из группы таких гранат не было, но ребята намек поняли, и приготовили к бою "бесшумное" оружие, - Молчун "молоток", а Граб и Омела - "Хайджеки". С минуту на изготовку - каждый уяснил направление прорыва, каждый выбрал себе мишень для первого выстрела, и прикинул, куда переносить прицел для второго...
Для надежного удара они должны были выбить впятером не меньше десятка человек. Еще двух, а при некотором везении - и четверых, могли уложить Искра и Булат... Командир осторожно выглянул, и едва не застонал от сожаления сквозь зубы, - как раз в этот момент Булат, безвольно раскинув руки, ломая ветки, упал на землю, глухо ударившись и подняв облачко сухих листьев...
Принимайте воина, эй вы там, в Шалэ!!!
Пусть Вечность покажется тебе сладкой, Булат...
Одним "штыком" меньше... Однако Искра, видимо не сдавалась - гусары несли потери, о чем свидетельствовали регулярные вспышки ярости, излучаемые на несчастную опушку вместе с десятками пуль. Командиру это позволило определить место концентрации противника, и он наметил точку прицеливания между высокими кочками, за которыми заливисто стрекотали два пулемета, освещая факелами дульного пламени перфорированные складные сошки и угловатые кожухи стволов...
Отдача вмяла приклад винтовки во влажную землю, и граната устремилась к цели. Холостой выстрел, даже приглушенный мортирой на столе, звучит громче обычного, и гусары тут же перенесли огонь на Командира, заставив его замереть в неудобной позе, лежа на спине. Однако две гранаты, его и Геннеорга, разорвавшись в кустарнике по обе стороны от их намеченного коридора, едва ли не ополовинили силы противника. Пулеметы замолкли, кто-то громко закричал, резко оборвав крик на полувыдохе... "Хайджеки" ребят плевались, глухо выдыхая пороховые газы через многочисленные мембраны и рассеиватели, до тех пор, пока не опустели десятиместные магазины. Молчун дал всего три короткие очереди - его оружие не было снабжено оптикой, но не стоило сомневаться, что каждая из них попала строго по назначению...
Командир вновь кивнул Геннеоргу, и тот стал метать свои последние ручные гранаты - одну, другую, третью. Уже в клубах разрывов Командир наконец решился, и вскинув винтовку на локоть, побежал вперед, стараясь не думать, что там с Искрой, и успеет ли она спустится с дерева, на котором пряталась... Урукхай пушечным ядром мчался рядом, прикрывая, страхуя Командира, и успел короткой очередью из своего "бобби" снести полчерепа метнувшемуся на перерез капралу... Остальные знали, что делать, и по слаженному тихому топоту ботинок с мягкой подошвой Командир понял - из окружения вслед за ним вышли все.
Кроме Искры.
Но это было уже не важно.
Командир понял Искру, на какой-то момент их души соприкоснулись, как иногда случается в особо безнадежных схватках у стоящих спиной к спине воинов, и знал, что она не сдастся врагу живой.
А это и было самым главным в их деле...
Одинокий хлопок гранаты за спиной подтвердил его уверенность.
Раз гусары - значит, где-то рядом кони. Правда, там же непременно и коноводы, но - едва ли это самые боеспособные солдаты в подразделении... Командир и на этот раз не ошибся, - в ложке, в полумиле напряженного бега с злосчастной поляны, и впрямь, нашлись две дюжины легконогих гусарских лошадок, под присмотром шестерых солдат, постоянно озиравшихся и опасливо глядевших в темноту.
По крайней мере, этим они занимались перед смертью.
Минута-другая понадобилась, чтобы скинуть с восьмерых лошадок седельные сумки, повыдергивать из чехлов бесполезные пики... Командир, запрыгивая в седло без стремян, уже ловил свободной рукой уздечку лошадки, выбранной в качестве заводной.