Животные привыкли к шпорам и порывистым, лихим командам на ином языке, но даже и не подумали брыкаться или дергаться, - цепочка всадников безупречным порядком вырвалась из зарослей, и вьюном ввернулась в редкий подлесок, взяв направление на КТ. Лошади Геннеорга приходилось особенно несладко, - но и она была на удивление послушна, разве что мелко тряслась, будто от непрестанного ужаса.
Запах смерти пропитал этих всадников, смерть они взяли и с собой в седла...
Глава одиннадцатая.
...Бууух-та-да-дам! - очередной тяжелый бронебойный снаряд калибра восемь дюймов с грохотом рухнул на Аальдровен с небес, поднимая густое облако пыли, каменного крошева, и дыма от хелленита. С небольшой паузой последовало еще три таких же глухих удара, заставляющих вздрогнуть скалы даже тут, на расстоянии почти трех миль.
- Кучно стреляют, - удовлетворенно прошептал Дайтон, вглядываясь в окуляры стереотрубы, и пытаясь сквозь пылевую завесу понять, пробили ли снаряды толстый свод цитадели, или нет. Железнодорожная артиллерия и впрямь не подкачала, - поезд береговой охраны, оказией случившийся в Беорене по пути на регулярное техобслуживание в Подгорном, оказался весьма кстати. Его пушки доставали на четырнадцать миль, и постройки цитадели довольно быстро окончательно превратились в руины, а ребята Штыревича продолжали неторопливо перемещать координаты цели с одной части замка на другую, разнося башенки, контрфорсы и батарейные площадки бастионов. Конечно, ломать укрепления лучше было бы при помощи орудий особой мощности, например, шестнадцатидюймовых мортир, у которых снаряд в десять раз тяжелее, но в данной ситуации и это было неплохо. Командир батареи поезда всячески старался не ударить в грязь лицом и не посрамить чести славного мундира Royal Navy перед глазами высокопоставленных армейцев, - комендоры работали точно и быстро, с обоснованной претензией на безупречность.
Уже рассветало, но Дайтон решил на этот раз не торопиться - гномы заняли исходные, гренадеры и горные стрелки - залегли между камней вокруг ущелья, и он старался максимально плотно использовать паузу для возможно лучшей огневой подготовки.
- "Скипетр", я "Кондор-первый", как поняли? Прием, - искаженный атмосферными разрядами голос Шуберта из динамика радиотелефона звучал взволнованно, но деловито - "Скипетр", "тушки" на подходе, заходят на цель. Как поняли? Прием.
Это значило, что две летающие батареи уже миновали все четыре ущелья, по которым должны были пройти до Аальдровена, и сейчас набирают высоту и стабилизируются перед сближением и атакой. Дайтон криво ухмыльнулся.
Дирижабли - плохие штурмовики. Для штурмовки им надо снижаться, что превращает их в отличную мишень для всякой стреляющей сволочи, поэтому все что они могут на этом поприще, - поддержать десант и выкосить пулеметами слабо вооруженного противника, не имеющего даже зачаточного ПВО. Но в роли штурмовых орудий крупных калибров неуклюжие "исполины" неожиданно приобрели славу и даже популярность...
Дайтон уже видал один раз их боевую работу. Тогда всего одна "батарея", на подвеске которой вместо обитаемой гондолы была закреплена 48-и зарядная ракетная установка залпового огня, калибра двенадцать дюймов, одним-единственным залпом (правда, втрое превышающим по массе бортовой залп новейшего сверхлинкора) превратила харадский двенадцатипушечный полевой форт в распаханную черную кучу мусора, дурно воняющую взрывчаткой и горелым мясом. Нужда в них, да и возможность для применения находилась на войне редко. Нижняя часть обшивки этих баллонов была вынужденно изготовлена из тончайшего металла и не окрашивалась, чтобы избежать возгорания от выхлопа стартующих ракет. Кроме того, их нельзя было заполнять обычным газом, требовался специальный, совершенно негорючий, который стоил довольно дорого. Однако каждый раз, когда они выходили на сцену, результат был ошеломляющий. К тому же, летающие батареи работали очень зрелищно, поднимая моральный дух своим войскам.
Сейчас к Аальдровену подгоняли две батареи. И пусть ракет нового калибра, шестнадцать дюймов, на всех не хватило, и каждая батарея несла по половине боекомплекта из старых двухсотфунтовых, он заранее представлял, что сейчас станет с противником...
И ему остро не хотелось меняться с ним местами.
Тактика летающих батарей была довольно-таки проста и бесхитростна. Они действовали, как правило, - ночью либо в сумерках, чтобы малой высоте не стать легкой мишенью для пушек и истребителей врага, подходили на максимальную эффективную дистанцию, ложились по ветру, и наводя ракеты всем корпусом огромной машины, ждали, когда "младший партнер" ударной группы, - осветительный баллон "Файрфлай", включит все свои две дюжины мощнейших прожекторов и подсветит цель. Всего на пару минут - только, чтобы пилоты успели выровнять машины стабилизирующими двигателями и сверить выполненную по приборам наводку визуально. Затем следовал приказ командира эскадры на открытие огня...
- Вас понял, "Кондор-первый". Начинайте атаку... пусть работают, по возможности, быстро. Дайтон дал знак штабистам и сам одел поданную Петером стальную каску с глухим кожаным подшлемником. Согласно инструкции - ведь КНП располагался всего в трех милях от цели...
- "Скипетр", вас понял, начинаем атаку... - сосредоточенно пробормотал Шуберт, и переключился на частоту обоих дирижаблей.
Начальник штаба поспешно информировал всех офицеров, приготовившихся к штурму о скором воздушном ударе - и в темноте ущелья сотни бойцов сводной боевой группы еще надежнее прятались серди скал, затыкали уши, украдкой поглядывая на небо...
Начало атаки ознаменовал "грингорт", который с заглушенным двигателем бесшумно зашел с безопасной высоты на цитадель и в пике поспешно сбросил пару ориентирно-маркерных бомб. Сразу же сработал и "светлячок" - черное небо прорезал яркий луч двадцати четырех прожекторов во многие миллионы свечей, и уперся в черные бесформенные руины...
Удар "батарей", как его не жди - всегда дело эффектное и внезапно-жуткое. Экипажи батарей не скупясь выпускали тяжелые, как винные бочонки, реактивные снаряды очередями по семь-восемь штук, с вибрирующих от отдачи рельсообразных направляющих. В ночи это смотрелось не иначе, как огненные стрелы, пущенные Господом в наказание грешникам, жалко пресмыкающимся по земле, и сметающие все, во что ни попадали. И, если тяжелые проникающие снаряды восьмидюймовок падали на цель отвесно, ракеты обеих батарей буквально вонзались в цитадель, вырывая из неё целые куски и разнося их в пыль... Утробное гудение ракет разорвало на куски нервную тишину, и почти сразу же утонуло в сплошном шуме разрывов мощных боеголовок. Казалось, по крепости бил гигантский пулемет. Огонь прекратился быстро, - боекомплект "батарей" был невелик, хотя его и хватало для нанесения страшных разрушений и потерь, он кончался обычно не более чем через три минуты с момента открытия огня.
Погас свет. И батареи, и "светлячок" заложили широкие развороты и ушли с линии огня.
Авиация сказала самое громкое слово, какое могла.
Вперед вновь пошли солдаты...
Дайтон мало чего видел в темноте, находясь на КНП, однако информация, десятками ручейков стекаясь сюда на радиоузел и полевую телефонную станцию, позволяла ему наблюдать картину боя во всех подробностях через отчеты шифровальной группы и офицеров оперативной части.
В 4.15 ударные группы вышли на подступы периметра, и начали подготовку к восхождению. Приготовления осложнились тем, что цитадель представляла собой бесформенные развалины, и некоторое время не удавалось надежно закрепить кошки на вершине. К 4.47 последняя группа рапортовала о окончании работ, и в течении еще получаса стрелки подымались по стенам, закрепляясь костылями по пути. 4.12 - гномы Хармлина, не встречая сопротивления, вышли к подземному озеру, на глубине девяноста футов под крепостью. По дороге обезвредили семь больших мин-ловушек и несколько десятков малых "противопальцевых" фугасов.
5.10 Уже рассветало, и на цитадели закрепились бойцы четырех горнострелковых отделений, общей численностью тридцать два человека. Восхождение начали полторы сотни гренадер полковника Гартлинга.