Изначально в этой партии состояло не слишком много членов внутренней группировки, так как до 1945 г. лишь немногие из коммунистов-подпольщиков действовали на Севере. В первые годы после освобождения основной ареной их деятельности по-прежнему оставался Сеул, где они действовали в составе Коммунистической партии Южной Кореи (с конца 1946 г. — Трудовая партия Южной Кореи). На протяжении 1945–1948 гг. партия эта быстро росла и, несмотря на постоянные преследования со стороны американских оккупационных властей и проамериканских правых группировок, представляла собой внушительную политическую силу. К 1948 г. Трудовая партия Южной Кореи, к тому времени находящаяся в подполье, начала партизанскую войну против сеульского режима. К тому времени ряды внутренней группировки пополнились: наряду с небольшим числом ветеранов-коммунистов, которые были связаны с левым движением еще до освобождения, в нее влились и представители нового поколения. Эти люди вступили в партию в 1945–1950 гг., и за спиной у них, как правило, был опыт подпольной или партизанской борьбы на Юге в годы, предшествовавшие Корейской войне. Эта южнокорейская молодежь тем не менее была тесно связана с ветеранами сеульского подполья, и в целом воспринималась как органичная составная часть группировки.
С течением времени репрессии правительства Ли Сын-мана и американской оккупационной администрации вынудили многих коммунистических лидеров перебраться на Север. В итоге, в 1949 г.
Трудовые партии Севера и Юга официально объединились в единую Трудовую партию Кореи (далее — ТПК) и бывшие подпольщики вошли в состав ее руководства.
Вторая фракция в руководстве ТПК была известна как «партизанская группировка». Эта группировка состояла из бывших партизан, которые в 1930-х гг. сражались с японскими силами в Маньчжурии, а также из тех, кто занимался там сбором разведывательной информации и организацией снабжения партизанского движения. Вопреки позднейшим официальным версиям корейской истории, у корейских коммунистов не было собственных партизанских организаций: в соответствии с принципами коммунистического интернационализма, партизаны-корейцы сражались в частях, созданных китайской компартией. Как правило, отряды формировались по национальному признаку, но руководила этим движением Компартия Китая (далее — КПК), членами которой являлись и корейские партизаны (сам Ким Ир Сен вступил в Компартию Китая в 1932 г. и формально оставался ее членом до 1945 г.). Большинство маньчжурских партизан-корейцев к концу 30-х годов было вынуждено перебраться на территорию СССР, где они и оставались вплоть до освобождения Кореи в 1945 г. Хотя партизаны и являлись этническими корейцами, но большая их часть к началу 1930-х гг. проживала не в самой Корее, а в Маньчжурии, где тогда существовала многочисленная корейская диаспора. Оказавшись в Советском Союзе, бывшие партизаны стали солдатами и офицерами Советской Армии. На протяжении нескольких лет они служили в 88-й бригаде, особом подразделении Советской Армии. Базировалась 88-я бригада недалеко от Хабаровска. Командиром был китайский коммунист Чжоу Бао-чжун, в прошлом — один из самых известных руководителей партизанского движения в Маньчжурии. В состав бригады входил корейский батальон, которым руководил молодой, талантливый и удачливый командир, вошедший в историю под своим партизанским псевдонимом Ким Ир Сен (при рождении будущему северокорейскому руководителю дали имя Ким Сон-чжу). К 1945 г. Ким Ир Сен занимал лидирующее положение в партизанской группировке.
При этом до 1945 г. маньчжурские партизаны почти не контактировали с коммунистическим движением в самой Корее. Хотя корейцы и сражались в составе партизанских отрядов под руководством КПК, они практически ничего не знали ни об эмигрантской корейской интеллигенции в Яньани, «столице Красного Китая», ни тем более о подпольном коммунистическом движении в Сеуле и других крупных городах Кореи. Партизаны происходили из социальных низов (как правило, были бывшими крестьянами), и не имели никакого систематического образования. Большинство из них было практически неизвестно за пределами их родных деревень [7].
Окончательная победа партизанской фракции, изначально самой слабой из четырех, была предопределена в начале 1946 г., когда Ким Ир Сен, пользуясь советской поддержкой, обеспечил себе место верховного руководителя Северной Кореи. Несмотря на отсутствие у бывших партизан административного опыта и образования, Ким Ир Сен начал постепенно выдвигать своих бывших соратников на ключевые посты в государственном и партийном руководстве [8].
Третьей группировкой в северокорейском руководстве была «яньаньская фракция», которая состояла из представителей левой корейской интеллигенции. Они эмигрировали в Китай в 1920-1930-х гг. и провели много лет в штаб-квартире китайских коммунистов, городе Яньани. В рамках Китайской коммунистической партии этими людьми было создано несколько специфически корейских «национальных» организаций, самой значительной из которых являлась «Северокитайская Лига независимости Кореи».
Это были культурные и хорошо образованные люди, а их лидер Ким Ту-бон (Ким Ду Бон) являлся одним из самых выдающихся корейских лингвистов своего времени. Их мировоззрение и ценности были близки к тем, которых придерживались члены «внутренней группировки», так как «яньанцы» и бывшие подпольщики обычно происходили из одних и тех же социальных слоев, имели очень похожее прошлое, и в 1920-е гг. действовали в одних и тех же группах и организациях. Однако долгое изгнание и тесное взаимодействие с китайским коммунистическим движением наложило отпечаток на мировоззрение «яньаньских корейцев», сделав их более восприимчивыми к идеям, которые доминировали в маоцзэдуновском Китае. Кроме того, у многих из них установились близкие отношения с будущими руководителями КНР: Яньань представляла собой небольшой город, этос китайских коммунистических руководителей в те времена был подчеркнуто эгалитаристским и демократическим, так что высшие руководители КПК были вполне доступны для корейских эмигрантов.
Менее образованная, но не менее влиятельная часть «яньаньской группировки» включала в себя тех этнических корейцев, что воевали в рядах Китайской Красной армии, будущей НОАК. Среди них, пожалуй, наибольшей популярностью пользовался генерал, который был широко известен под своим псевдонимом My Чжон (настоящее имя Ким Му-чжон), один из высших командиров китайской 8-й армии. Впоследствии My Чжон сыграл значительную роль на начальном этапе Корейской войны. Накануне Корейской войны My Чжон и другие командиры с опытом гражданской войны в Китае составляли основу высших командных кадров северокорейской армии. В конце 1940-х гг. из Китая в Корею было переведено несколько соединений НОАК, которые состояли из этнических корейцев. Впоследствии эти «китайские дивизии» стали важнейшей составляющей частью Корейской народной армии (северокорейских вооруженных сил) и сыграли решающую роль в боях за Сеул летом и осенью 1950 г.
Члены «яньаньской фракции» вернулись в Корею в 1945–1949 гг. В начале их политическая деятельность там сталкивалась с некоторыми ограничениями, так как излишне сильное китайское влияние не вполне приветствовалось Советским Союзом даже в этот ранний период. Тем не менее весной 1946 г. выходцы из Яньани, оказавшись в Северной Корее, создали Новую Народную партию — организацию в целом марксистско-ленинскую по своей идеологической ориентации, но менее радикальную, чем существовавшая на Севере Коммунистическая партия. В августе 1946 г. Коммунистическая и Новая Народная партии слились, образовав Трудовую партию Кореи. Лидер «гражданского крыла» яньаньских изгнанников Ким Ту-бон стал первым номинальным главой ТПК. Фактическое первенство в партийном аппарате с самого основания объединенной партии принадлежало Ким Ир Сену, но формально высшим руководителем партии будущий Великий Вождь стал только в 1949 г. Позже, после официального провозглашения КНДР в 1948 г., Ким Ту-бон был «избран» Председателем Президиума Верховного Народного Собрания, то есть формально стал главой вновь созданного северокорейского государства.
7
Данные, которые собрал Вада Харуки, ведущий специалист по истории корейского партизанского движения в Маньчжурии, показывают, что среди 36 партизан, чьё социальное происхождение нам известно, 30 человек являлись выходцами из деревень или городских низов. Только у одного из партизан было высшее образование и всего несколько человек сумели поступить в среднюю школу. Как пишет Вада Харуки: «У большинства партизан не было возможности получить образование до вступления в отряд». Wada Haruki, Kim И SOng-gwa manju hang'il ch5njaeng. C. 302–303.
8
Строго говоря, «партизанская фракция» состояла из двух частей: собственно партизаны (то есть те, кто непосредственно воевал в Маньчжурии) и так называемая «капсанская группа», которая включала в себя маньчжурских и северокорейских подпольщиков, которые обеспечивали партизан разведданными и снаряжением, вели пропагандистскую работу среди местного населения, но не воевали непосредственно, с оружием в руках. Различие между собственно партизанами и их помощниками стало заметным в конце 1960-х гг., когда большинство «капсанцев» было репрессировано. Однако этот раскол произошёл много позже, когда «партизанская фракция» уже полностью контролировала ситуацию в стране. В 1950-е гг. разделение на «воевавших партизан» и «подпольщиков» было неактуальным (во всяком случае, в известных нам материалах 1950-х гг. это деление не упоминается).