Они быстро занесли тело в туалет.
Сима сразу же вышел оттуда и приказал:
— Живей переодевайся и не забудь запереться изнутри!
Исимори протянул руку к каске. Руки дрожали. В глазах потемнело. Солдат казался мертвецом. Если и жив, то очнется очень нескоро.
Колеса под ногами застучали по-другому. ’’Мост Рокуго!” Значит, ’’Сакура” наконец пересекла границу Токио. Вот чего ждал Сима. По мере того как ’’Сакура” подходила к Токио, солдаты стали переодеваться в военную форму. Теперь их было трудно отличить друг от друга. Сима считает, что в солдатском обмундировании Исимори сможет свободно разгуливать по поезду.
’’Вот я и стал подручным Симы... — подумал Исимори. — Если я откажусь помогать ему, он без малейшей жалости пристрелит меня. А за поводом дело не станет. Вон в пятом вагоне какой-то пассажир решил было возмутиться, так его расстреляли на месте, для острастки...”
Когда о расстреле сообщили через полчаса по радио, наступило гробовое молчание.
Да, Сима мог застрелить его. Конечно, Исимори боялся этого. Но сильнее страха были ненависть и злоба. Ненависть к авантюристам, поставившим на карту жизнь пятисот ни в чем не повинных людей. Негодование, отвращение, желание расправиться с ними разжигали решимость. В Исимори зрел протест.
’’Сима прав. Если покончить с Фудзисаки и Ма- цумией, остальные превратятся в стадо, в толпу, с которой будет совсем не трудно справиться. Правда, может случиться и так, что, лишившись главарей, они от отчаяния бросятся вперед очертя голову.
Но все-таки Сима прав”.
Исимори был не по душе сержант. Скользкий тип, шпион... Но выбирать не приходилось.
’’Рискнуть стоит. Если расчет верен, мятежникам крышка. Конечно, опасность велика. Но риск есть риск. Если сидеть сложа руки, погибнешь вместе с ними”.
Когда Исимори решился, Сима поведал ему свой план...
...Скорей переодеться!
Исимори принялся стаскивать с солдата куртку. В голове мелькнула мысль: ”До чего же я докатился!”
22
Дождь лил все сильнее. Струи его рассыпались белыми брызгами, ударяясь о хитросплетение рельсов, бегущих к Токио.
Вздымая водяную пыль, электровоз мчал ”Сакуру! к станции Синагава. Сквозь пелену дождя был ясно виден мерцающий огонек, указывающий путь экспрессу.
Повинуясь светофору, ’’Сакура”, слегка накренив влево свое громадное тело, на малой скорости перешла на грузовую колею. Это произошло в 8.52 вечера.
23
Надвинув на глаза стальную каску, Исимори прошел за Симой через пятый вагон. В руках у него была винтовка. Подсумок на поясе висел гирей. Неподъемными казались и солдатские ботинки. На каждом шагу его пошатывало — то влево, то вправо. Он чувствовал себя неуклюжим, точно заводная кукла.
А для пассажиров он был одним из насильников. Они бросали на него испуганные, ненавидящие взгляды.
Прошли пятый вагон.
Выйдя на площадку четвертого вагона, Исимори мельком взглянул на дверь. И раскрыл глаза от удивления.
Огни рекламы, отражавшиеся в оконном стекле, проплывали где-то совсем рядом. Экспресс, очевидно, уже миновал станцию Синагава и шел теперь по Хамамати.
И все же эти неоновые огни плыли слишком близко. Не очень отчетливо, но он помнил, что главная магистраль Токайдо должна проходить где-то посередине между линиями Яматэ, Кэйхин-Тохоку — слева и Синкансэн и товарной линией — справа.
И огни должны быть дальше.
”Мы едем по другой колее!” — мелькнула мгновенная догадка. Но для раздумий времени сейчас не было.
Перешли из третьего вагона во второй.
Следующий — первый, штаб мятежников. Казавшаяся нескончаемой речь, лившаяся из радиоприемника, наконец прекратилась. Какое-то странное ожидание повисло в воздухе.
Ожидание близкого конца...
”Но для заговорщиков это не конец путешествия, а начало нового сражения. Они намерены захватить Токийский вокзал и обратиться к народу с воззванием. Объяснить, почему решились на мятеж. Рассчитывают, что их поддержат. А пятьсот человек будут сидеть в поезде заложниками... Так говорил Сима. Они будут сопротивляться до конца и взорвут поезд вместе с собой и пассажирами.
Это называется у них — ’’осыпаться лепестками прекрасного цветка...”
Правда, Фудзисаки с Мацумией поначалу не помышляли о взрыве. Но дело, видно, не в них, а в развитии событий. События же разворачивались не так, как им хотелось бы. По словам Симы, Фудзисаки ежеминутно повторял, что их предали. Но Сима, похоже, не знал, кого имел в виду Фудзисаки, говоря о предательстве.