— Прикажите всем сдаться, — сказал Сима.
— И не подумаю, — ответил Фудзисаки. — Можешь убить меня или оставить в живых — это твое дело.
— Предложите им сдаться!
— Нет! — непреклонно ответил Фудзисаки. Он стоял с гордо поднятой головой, глаза метали искры, губы были презрительно искривлены. Мацумия являл полную ему противоположность: руки безвольно повисли, запавшие глаза сузились в щелочки. Стоявшие позади солдаты тупо пялились на Симу и Исимори. Они явно ничего не понимали.
— Если будете упорствовать — застрелю! — тяжело выговорил Сима.
— Это твое дело! — сказал Фудзисаки, скрестив руки на груди. — Но знай: застрелишь меня — поезд будет взорван. У нас договоренность — если со мной что-нибудь случится, ефрейтор Китадзава — он в седьмом вагоне — подожжет взрывчатку. Поезд взлетит в воздух вместе с пассажирами.
— Ефрейтор Китадзава? — Голос Симы упал.
"Так это же тот тип...” — Исимори вспомнил широкоплечего здоровяка, который вместе с подпоручиком Мацумией тащил мужчину в очках.
— Бешеные псы! — выругался Сима.
На губах Фудзисаки появилась насмешливая улыбка.
— Что ж, пусть так. Только безумцы способны на подвиг. Только им дано изменить государственный строй.
— Вы расправились даже со своим товарищем, с Масаси Хигасиками! Ведь это его труп лежит на верхней полке в тринадцатом купе!
— Хигасиками струсил, струсил перед самым выступлением. Перед посадкой на ’’Сакуру” он вдруг усомнился в нашем покровителе. Подозревать такого человека! Государственного деятеля...
— Государственного деятеля? — переспросил Сима.
— Это не твоего ума дело.
— А ведь бригадный генерал Эми предостерегал вас, но вы похитили его и убили.
— Бригадный генерал Эми послал свою дочь следить за нами, — высокомерно сказал Фудзисаки. До Исимори с трудом доходил смысл этого обмена обвинениями. Он очень смутно представлял себе ту беспощадную отчаянную борьбу вокруг заговора, которая разгорелась в последние годы. Все-таки отец и дочь Эми поддерживали между собой тайную связь! Тамэитиро Эми лишь сделал вид, что ушел на покой, переселившись в Нагою. На самом деле он продолжал следить за участниками ’’заговора быка”...
Внезапно Исимори заметил Это была Кёко Эми.
Она стояла в коридоре, прижав руку к груди, и внимательно вслушивалась в разговор. Хотя поезд стоял на месте, она изгибалась из стороны в сторону, словно травинка.
’’Что она собирается сделать?!”—подумал Исимори, и тут произошло неожиданное — поезд дернулся и пошел вспять.
Все закачалось и поплыло перед глазами.
Тело его качнулось, как будто его толкнула в спину чья-то сильная рука. В следующий момент правая ладонь Мацумии, описав дугу, выбила у него пистолет.
Падая, Исимори увидел, как пистолет заскользил по полу.
24
После долгого, но бесплодного препирательства с перронным контролером Токийского вокзала Арига пошел обратно в зал, к выходу на Яэсу.
Контролер твердил ему, что вблизи Нагои сошли с рельсов два поезда — товарный и пассажирский, в результате чего нарушен весь график движения поездов. Вечером ни один поезд не отправился со станции Токио. Неизвестно также время прибытия поездов. Чтобы избежать беспорядка, прекращено движение пригородных электричек и поездов по линиям государственных железных дорог, по линии Йокосука и другим дорогам. В связи с этим для пассажиров проход на платформы закрыт.
Все выходы на станцию были перекрыты полицейскими и служащими железнодорожной охраны. Они следили, чтобы ни один пассажир не проник на платформу. Все попытки Ариги оказались тщетными.
’’Что же мне делать?” — нервничал Арига, пробираясь в толпе пассажиров, заполнивших зал.
Было ясно, что на станции Токио что-то происходит. Либо экспресс ’’Сакура” с мятежниками прибыл на Токийский вокзал, либо приближается к нему. Однако Арига мог только предполагать.
Он обратился в справочную — там ответили, что сегодняшняя ’’Сакура” уже прибыла в 11.32 утра. Какая чепуха! Ведь Исимори выехал на ’’Сакуре”, но до сих пор его нет в Токио.
Арига был убежден, что тут какой-то фокус, трюк с исчезновением ’’Сакуры”. Чтобы докопаться до сути, Арига обегал все вокруг, но ничего узнать не удалось. Он звонил в редакции газет и на телевизионные студии, но нигде к его звонкам не проявляли интереса. Арига нутром чувствовал, что над средствами массовой информации установлен неглао ный, но жесточайший контроль.