Юлий всегда был приятен в общении, будь это богач или бедняк, не важно; он всегда стремился привлечь человека на свою сторону, дабы приобрести лишний голос или завоевать преданность новобранца. Он всегда готов был очаровывать, и он должен был очаровать своего внучатого племянника. Что за анекдоты и случаи из жизни он рассказывал! Что за истории о киликийских пиратах, испанских племенах, бородатых галлах и грязных бриттах! Какие истории — например, когда в Александрии развернули перед ним ковер, в нем оказалась розовая и улыбающаяся ему Клеопатра!.. Как он скрывался от противников — когда, например, нырнул в залив в Александрии и вода вокруг вскипела от посланных вслед стрел, он вынужден был плыть под водой, чтобы спастись!.. Однако притяжение было взаимным. Юлий не просто старался приобрести последователей, голоса или сторонников — он искал преемника. Очевидно, что внучатый племянник произвел на него впечатление. Он пригласил племянника с друзьями навестить его в Испании. Когда восемнадцатилетний парень, отплыв из Македонии на корабле, сбитом с курса бурей, слабый после кораблекрушения, сильно потрепанный, благополучно привел своих друзей, обойдя строй свирепых врагов, в лагерь дяди, Юлий был доволен! Такие вещи он ценил! В этом были видны мужественный дух и сила лидера — редкий и драгоценный дар, который он искал. Он продолжал осторожно наблюдать за юным Октавием и позаботился, чтобы тот получил образование, способное развить его наклонности. Юлий мог предоставить лучших наставников своего времени, и, разумеется, Октавий прошел хорошую школу, которая способствовала развитию его природной любознательности и усовершенствовала его интеллектуальный вкус, так что всю оставшуюся жизнь его интересовали вещи, требующие работы ума, хотя он так и не научился свободно говорить по-гречески.
Во всяком случае, естественно, он прошел школу, которая позволяет человеку ясно формулировать мысли для себя и передавать их другим. Использование понятного, простого и точного языка — одно из главных достоинств государственного деятеля; и это в его же собственных интересах, так же как и в интересах людей, его окружающих. Юлий, как известно всему миру, использовал прозаический стиль, который стал образцовым, и юный Октавий подражал ему в этой простоте. Он, правда, так никогда и не достиг такого уровня в классическом стиле, но зато обладал стилем выразительным и ясным, способным точно передать мысль. Это была проза делового человека, приспособленная для документов, переводов, писем и т. п. Тот факт, что он старался подражать Юлию в его манере письма, говорит о том, что он старался и думать как Юлий, ибо каков язык, таковы и мысли. Неумение свободно изъясняться на греческом, возможно, объясняется тем, что у него был латинский склад ума. Но он без труда читал по-гречески.[5]
Отчасти черты характера Юлия объяснялись его высокой самооценкой. Многие люди — тогда и теперь тоже — полагают, что он поступил неосмотрительно и даже глупо, когда после избирательной кампании в разгар гражданской войны провел зиму в Египте с Клеопатрой. Многие считают — и сегодня так же, как и тогда, — что он должен был поступить более осмотрительно, более деликатно и осторожно и не столь близоруко, более трезво оценить свои возможности — короче, ему следовало сомневаться в успехе своего предприятия. Он, однако, был уверен в себе, в отличие от них. Уверенный в своем могуществе, он проводил в Египте месяц за месяцем; и в нужное время он отправился в Зелу, одержал победу, и случилось так, как он и писал: «Пришел, увидел, победил», — и это высказывание всегда останется его суждением о себе. Его поведение полностью оправдалось. Он нуждался в отдыхе, и он его себе устроил.
Юлий никогда не устанавливал для себя никаких максим, в отличие от своего племянника. Светоний («Божественный Август», XXV) приводит правила, которые для себя установил Октавий: «Спеши не торопясь», «Осторожный полководец лучше безрассудного» и «Лучше сделать поудачней, чем затеять побыстрей» (пер. М. Л. Гаспарова), то есть не лови рыбу золотым крючком, ибо в этом случае риск неоправдан — и рыбу не поймаешь, и потеряешь дорогой крючок. Правилом Августа было никогда не вступать в борьбу, если вероятная выгода меньше возможной потери. Все это расчетливая мудрость, и очевидно, что так поступал и Юлий. Но Юлия порой охватывал азарт игрока, и тогда он намеренно испытывал судьбу; он так и не сумел передать это качество своему племяннику.
Почему? — можем мы спросить. Видимо, это результат недостатка жизненной силы, энергии у юноши, который мы уже в нем отмечали. Римскому характеру, скорее, под стать крепкое, сильное тело, выносливость, отсюда железная воля и мрачный стоицизм, присущие римлянам. Римляне никогда не были «сговорчивы». В этом секрет их политической независимости. Их нелегко было убедить. Они всегда отличались мятежным нравом, это были люди, готовые стоять насмерть, если им что-то, не нравится, — готовые пожертвовать своими жизнями, впрочем, и чужими тоже. История о правой руке Сцеволы, может быть, и легендарна, но в ней отражается истина. Если они соглашались, это было сознательное, рациональное соглашение. Юлию не была свойственна эта грубость, различные обстоятельства и его привычки показывают, что он осознавал трудности, с которыми сталкиваются люди более тонкой душевной организации. Больше всего в Октавиане ему нравилось то, что за видимой хрупкостью мальчика скрывается сильный характер.
5
Его учителями были Аполлодор Пергамский, а потом Арей и его сыновья Дионисий и Никанор. В 84-й и 88-й главах Светоний («Божественный Август», LXXXIX) подробно это описывает, а также говорит об особенностях стиля и дикции Августа.