САРА. Ах! (Пауза). В день свадьбы мой муж сказал мне: «Любовь моя, ты можешь представить себя старой? Что будем делать, когда пройдет любовь?»
МАРАНОВ. И что вы ответили?
САРА. Я сказала: «Прикупим еще.»
МАРАНОВ. Хорошо сказано. Честное слово, госпожа Уэббер, честное слово! Ваш муж был счастливым человеком.
САРА(пауза). Господин Маранов, а как насчет любви? Вы ведь любили. Я в этом не сомневаюсь.
МАРАНОВ(после короткой паузы). Нежные профили под светом уличных фонарей… да, было такое. Прощальные поцелуи в полумраке комнат на обоих континентах… да и это было. Но любви? Нет, любви не было.
САРА(пауза). Простите за любопытство, но мне очень хочется это узнать. (Короткая пауза). Все эти годы между Санкт-Петербургом и штатом Мэн, как вы их прожили? Чем вы занимались?
МАРАНОВ(пауза). Я прожил жизнь… навещая своих друзей. (Долгая пауза). Ну, мне пора.
САРА. А утром мы встречаемся, как договорились?
МАРАНОВ. Лучше б не договаривались.
САРА. Понимаю.
МАРАНОВ. Спасибо, дорогая вы моя. (Кланяется). Госпожа Уэббер… Этот вечер я запомню на всю жизнь.
САРА. Вы всегда мой желанный гость, господин Маранов.
МАРАНОВ(отворачивается и направляется к выходу). Пусть вам приснится хороший сон. Пора отдаться стихии сновидений.
Некоторое время смотрит на луну, потом уходит через веранду. САРА составляет посуду на поднос, берет его в руки и какое-то время тоже смотрит на луну.
САРА. Итак… Я тоже… «ложусь в дрейф». (Поворачивается, входит в комнату и проходит в кухню)
Свет постепенно гаснет.
После небольшой паузы, пока САРА переодевается, на сцене зажигается свет. Из-под двери спальни Сары тоже пробивается свет. Луна освещает веранду и правую часть гостиной. Слышен легки шум волн и звон колокольчика.
САРА открывает дверь спальни, на какой-то момент задерживается в проеме двери в контровом свете. На ней длинное, до полу серо-голубое платье тридцатых годов, вышитое синим бисером, который искрится в лунном свете. Закрывает за собой дверь и подходит к буфету, открывает ящик и достает белую льняную скатерть. Подходит к столику около камина, выдвигает его на центр сцены и застилает скатертью. Луна ярко освещает столик. Затем снова подходит к буфету, достает из него граненый графин с красным вином и граненый бокал. Снимает с камина высокий подсвечник и фотографию Филиппа. Аккуратно ставит все на столик. Возвращается к камину за спичками, зажигает свечу. Уходит на кухню и возвращается оттуда с изящной граненой вазой. В ней две розы — красная и белая. Ставит вазу на столик, проверяет все ли в порядке, что-то поправляет. Довольная, пододвигает к столику стул и с легким благоговением наливает себе вина. Наконец, усаживается лицом к залу. Разглядывает фотографию.
САРА. Филипп, сорок вторая. (Пауза). Сорок вторая красная роза, сорок вторая белая. (Поднимает бокал, чокается с фотографией и пьет). Белая символизирует искренность, красная — страстную любовь. Ты всегда так говорил. Страстная любовь и искренность, Сара… это про нас с тобой. (Пауза). Все не так, Филипп. Страсть сгорела и новую уже не купишь. (Долгая пауза). Говорят, вода стала грязной. Не видно черепах… Не слышно криков тюленей. (Долгая пауза). И… и… и… киты больше не появляются. (После долгой паузы встает с бокалом в руке. Поворачиваясь, приветствует бокалом окружающие ее предметы со смирением, как бы прощаясь с ними. Выходит на веранду, подходит к перилам и вглядывается в океан. Медленно поднимает бокал и пьет. Замечает луну). О, Господи… (Луна что-то неуловимо меняет в ее состоянии). На моем корсете было столько застежек и тесемок… (Пауза). Ты сказал: «Сколько тут всего, любовь моя. Луна взойдет, пока я со всем этим справлюсь.» (Короткий смешок). А я тебе: «До конца, никогда, любовь моя! Что тогда останется во мне таинственного.» (Возвращается в гостиную, вальсируя добирается до столика, снова садится и поглаживает фотографию). Мой Янки Дудль Денди… (Затем кладет фотографию на колени и начинает ласкать себя). С четвертым июля тебя, с Рождеством тебя, любовь моя. И с днем рождения, мой милый. На Валентинов день придешь? (Пауза). Ах, Филипп… (Отдавшись страстному порыву, продолжает ласкать грудь и лицо). А, да… Духи из Парижа! Ах, Филипп… да… душа моя… да… ах… (Голова ее падает на плечо, она тяжело дышит. Приходит в себя, встает, с мягкой улыбкой смотрит на фотографию и ставит ее на камин).