Гитлеровцы попытались организовать контратаку, но не сумели. Они не имели для этого времени, так как я скомандовал: «В штыки!» Они не стали ждать, они хорошо знали, что это означает. Мы прошли через их позиции, продвинулись дальше вперед, пока я не решил, что следует закрепиться. Где-то поблизости должна была находиться вторая рота, но, чтобы установить с ней связь, надо было подождать до утра. Тишина перед нами казалась мне подозрительной, и я понимал, что каждый шаг вперед надо делать с предосторожностью.
В боевое охранение я выслал троих: сержанта Сынджеорзана, Момойю и Унгуройю. Натянув поверх шинелей плащ-палатки, они лежали, вытянувшись на снегу и вглядываясь в темноту впереди. Мы, остальные, отдыхали метрах в двухстах позади них.
В эти часы до рассвета случилось следующее.
Момойю сказал:
— Господин сержант, ты понимаешь, сколько силы в человеческой душе? Может, не понимаешь… Вот видишь, вчера, когда мы отступили в третий раз, я чувствовал себя тряпкой! Я говорил себе, что проспал бы трое суток подряд. На сердце было тяжело, господин сержант, и от досады, и от жажды. А вот теперь, после того как мы их побили и, как говорят, кое-что сумели сделать, мне уже спать и не хочется. Мне и не холодно, и не голодно. Видишь, и силы появились. Вот в чем дело, господин сержант.
— Если ты по натуре слаб, то ничего не сможешь сделать! — развел руками Унгуройю и попытался раскурить сигарету под плащ-палаткой.
— Да, это верно, — согласился Момойю.
— Все это так, братцы, но посмотрите лучше влево. Будто что-то виднеется там, — прервал их Сынджеорзан, указывая рукой в направлении группы деревьев.
Унгуройю быстро погасил сигарету и прижался подбородком к снегу. Действительно, на белом фоне виднелись какие-то тени. Их было довольно много. Момойю пересчитал их: двадцать шесть… Контратака?
— Приготовиться, Момойю! — приказал сержант.
— Запасной диск! — шепнул Момойю.
— Все в порядке! — ответил Унгуройю. Момойю прижал приклад пулемета к плечу.
— Пусть подойдут ближе, — сказал Сынджеорзан.
Тени приближались медленно, осторожно, сохраняя дистанцию. Бремя от времени они останавливались и прислушивались, потом залегли на снегу.
— Будут атаковать нас! — с дрожью в голосе проговорил Момойю и приготовился. Но вместо пуль из темноты донесся голос:
— Братцы, не стреляйте… Мы румыны!
Трое остолбенели. Румыны? Откуда они? Может, это остатки второй роты? Все возможно, если перед ними румыны, раз они говорят по-румынски и приблизились к румынским позициям. Но сначала они укрылись, а только затем крикнули. Осторожные. А зачем бы им умирать по-глупому?
— Братцы, мы из первой роты третьего батальона. А вы из какого? — снова донеслось из темноты.
Сынджеорзан сердито ответил:
— Это военная тайна. Разве вам это не известно? — И сделал знак своим: ребята, будьте начеку. Как бы не получилось совсем другое.
— Мы знаем, но как нам иначе признать друг друга? Пароля у нас нет. Мы вас ищем вот уже двое суток. Пришлось побывать в переплете, пока не наткнулись на вас… Вы из девяносто первого или нет?
— Может, вы хотите знать, сколько у нас зубов во рту? — ответил им Унгуройю.
— Нам не до шуток! У нас приказ от господина подполковника Петреску…
«Петреску? — насторожился Сынджеорзан. — Петреску — это наш командир… Значит…» Он крикнул:
— Подойдите ближе!
— Что вы делаете, господин сержант? — удивился Унгуройю. — Хотя бы дождаться, пока рассветет.
— Зря говоришь, Унгуройю! Мы их и в темноте увидели, чего еще ждать?
Тени поднялись со снега и двинулись вперед.
Черные суровые вершины начали слегка светлеть на фоне голубого, удивительно голубого для конца февраля неба.
— Я старшина Гаврила, — представился один из подошедших, белобрысый, крепко сложенный мужчина. — Я родом из Прежмера. А ты откуда, сержант?
Сынджеорзан не торопился отвечать. Он посмотрел на старшину из-под нахмуренных бровей, но ничего не сказал.
— Ты не слышишь, сержант? Откуда ты родом?
— Ответь, господин сержант, ведь это не тайна, — вмешался Момойю.
Сынджеорзан загадочно улыбнулся и перевел взгляд на солдат, стоявших в стороне с оружием в руках и с сигаретами во рту.
— Лучше скажите, почему ваши солдаты курят без всякой осторожности? Или вы хотите, чтобы нас обнаружили?