— Господин майор, — прервал его лейтенант Бобоча, — а вас устраивает то, что творится в стране?
Вопрос был столь неожиданным и категоричным, что майор Каменица некоторое время не мог ничего ответить. Он инстинктивно понял, что от его ответа зависят их будущие отношения.
— Нет! Меня они абсолютно не устраивают!
— А какого вы мнения о коммунистах? — продолжал спрашивать Бобоча.
— Трудно сказать, каково мое мнение о них. Я еще не думал об этом. Но могу сказать определенно: я их ненавижу.
Лейтенант Бобоча, который все время смотрел в другую сторону, взглянул ему в глаза:
— Господин майор, меня тоже не устраивает все, что происходит в стране. Что касается коммунистов, то знайте: я их тоже сильно ненавижу. И теперь, после того как вы узнали мое мнение, скажите, в какой мере я могу быть вам полезным? Можете полностью доверять мне, господин майор, потому что, должен признаться, я испытываю к вам очень большую душевную привязанность.
Майор Каменица почувствовал, что он действительно может довериться лейтенанту, хотя сам не мог разобраться, что же так привязывает Бобочу к нему.
— Дорогой мой, я ценю твою проницательность. Ты правильно догадался. Мне же ты можешь помочь. Правильнее сказать, мы можем очень сильно помочь друг другу. Но это ты оценишь сам, после того как я изложу тебе мои намерения… В нескольких словах, — майор перешел на шепот, — речь идет вот о чем. Я хочу перейти на ту сторону, к немцам, и нуждаюсь в твоем сообщничестве. Ты должен мне помочь, чтобы какой-нибудь дурак не застал меня врасплох, когда я буду переходить. Я уже сказал, что ненавижу коммунистов и что меня вовсе не устраивает творящееся в стране. Точнее, у меня есть личные мотивы бояться того, что там происходит сейчас, и особенно того, что я предвижу в будущем.
Ну вот, теперь ты знаешь мои намерения. Я был искренним с тобой. Если можно так выразиться, я отдался в твои руки, не развязав своих.
Лейтенант Бобоча прикурил и начал затягиваться, не глядя на майора. Было ясно: он осмысливает только что услышанное. Майор не мешал ему. Он терпеливо ждал. Он тоже закурил, и они молча курили, погруженные каждый в свои мысли.
Наконец лейтенант Бобоча докурил и раздавил носком ботинка окурок, такой короткий, что лейтенант обжег себе пальцы.
— Господин майор, я не сразу отвечаю вам, потому что мне, сами понимаете, не легко было решиться. Теперь, однако, я решился: перехожу вместе с вами.
Такого ответа майор Каменица не ожидал. Он только хотел, чтобы лейтенант Бобоча облегчил ему переход, другими словами, чтобы в одну из ночей лейтенант принял на своем участке меры, которые позволили бы ему перейти без риска быть схваченным. Но решение лейтенанта сопровождать его в корне меняло положение. Теперь все выглядело совсем по-другому.
— Дорогой Бобоча, в этом случае дело и упрощается и вместе с тем усложняется. Упрощается, потому что мне представляется более легким перейти на ту сторону под носом твоих глупых солдат. Вначале я думал перейти вместе со всем батальоном и разработал довольно остроумный план. Но, должен признаться, мне не хватило смелости. Понимаешь? Мне хотелось бы, чтобы мой протест был более сильным. Ты представляешь, какой моральный эффект произвело бы известие, что майор Каменица перешел на сторону немцев вместе со своим батальоном? Согласен?
Лейтенант Бобоча ничего не ответил, только кивнул головой.
Майор Каменица продолжал с воодушевлением, будто план, от которого он отказался, теперь мог осуществиться:
— Поскольку ни ты, ни я не хотим плясать под дудку коммунистов, давай подумаем, чтобы наше несогласие получило больший резонанс.
Они думали несколько дней и остановились на следующем: перейти к немцам со взводом под командой Бобочи. Конечно, для этого необходимо прибегнуть к хитрости. Весь взвод будто бы выступит на выполнение ночного задания в присутствии Майора. И именно это присутствие должно устранить любое подозрение. После выступления взвода майор последует за ним.
Конечно, это было рискованно. Самое главное заключалось в том, чтобы устроить все без ведома командира роты. Если это окажется невозможным, майор уведомит командира роты, но в самый последний момент, так, чтобы у командира не возникло никаких подозрений и чтобы он не стал проверять правильность приказа по телефону.