Выстрел… Один выстрел мог поставить на ноги человека с бородкой, мог поднять настроение у всех. Он дал бы нам возможность подкрепить наши силы и поспать крепким сном несколько часов. И все же имею ли я право разрешить этот единственный выстрел?
— Что будем делать, господин младший лейтенант?
— Нельзя, Сынджеорзан, нас наверняка преследуют…
— Я знал, что нельзя…
— Тогда зачем спрашивал?
— Так, чтобы перекинуться парой слов, господин младший лейтенант…
Темнота наступила неожиданно. Так же неожиданно прекратился и дождь. Холод начал пронизывать нас. Где-то в вышине загорелась звезда. А где же другие? Одна все же появилась. Но что за странная звезда?
Светит, светит, затем гаснет и снова начинает светить. Или это нам кажется? Звезда ли это? Мне приходят на память стихи:
До взошедшей звезды Такой длинный путь…Сколько же до нашей звезды?
— Господин младший лейтенант, там или будка лесника, или загон для овец.
— Овец уже давным-давно согнали в долину.
— Так было раньше, господин младший лейтенант.
— И то правда!
— Пошли туда, там и увидим.
— Пошли.
Мы двинулись в ту сторону. Человека с бородкой взвалил на плечи Вова, потом его взял Унгуройю.
Мы круто поднимаемся к звезде, которая то появляется, то вновь исчезает. А я, словно навязчивую мелодию, все повторяю стихи: «До взошедшей звезды…»
Когда мы подошли ближе, звезда оказалась освещенным окном.
— Это будка лесника. Я подошел так, что меня никто не учуял: ни собака, ни сам лесник. Заглянул в окно. Через занавеску в комнате различил только тень одного человека. Разговоров никаких не слышал. Что прикажете?
— Пошлем кого-нибудь из гражданских.
— Я пойду! — вызвался долговязый.
— Хорошо, иди. Ты, Сынджеорзан, проводи его. Ты знаешь место.
— Ясно.
Они ушли. Я услышал шепот Синджеорзана:
— Тебя как зовут?
— Поп. Вэсэлие Поп.
— Хорошо, Вэсэлие. Ты скажешь то, что я тебе скажу. Я буду за дверью. Если что — кашляй.
— Понятно.
Со своего места я видел очертания будки и освещенное окно. В темно-голубоватых сумерках будка казалась серой. Я вышел на опушку рощи и стал ждать.
Стук в окно встревожил собаку. Потом я увидел, как занавеска отодвинулась и в проеме показалась голова человека.
— Кто там?
— Добрый человек.
— Что за добрый человек? Откуда?
— Румын!
Человек вышел на крыльцо, и я снова услышал его голос:
— Дезертир?
Вопрос шокировал меня. В голосе слышались и суровость, и сочувствие. Хозяин как бы предоставлял пришедшему самому выбирать ответ.
— Я путник.
— Заходи. Один?
— Это смотря как.
— Что значит «смотря как»?
— Я с ним, — раздался голос Сынджеорзана.
Хозяин какое-то время колебался, о чем можно было судить по его молчанию, потом сказал:
— Входите быстро, чтоб унялась собака!
Последовали долгие минуты ожидания. Потом я услышал шаги возвращающегося Сынджеорзана.
— Идемте, господин младший лейтенант, вас ждут…
Хозяин пожал мне руку по-мужски, но все же волнуясь. Он был среднего роста, плотно сложенный, крепкий.
— Меня зовут Гаврилэ Лупу. Я лесник и проводник. Сижу здесь и ожидаю. Через ночь служу проводником.
— Что за проводник?
— Провожу румын на ту сторону…
— Куда?
— К нашим. Провожу тех, кто дезертирует от хортистов, чтобы перейти к нашим. Поэтому я сижу здесь, ведь сторожить-то нечего. Вы пришли, и хорошо, что пришли! Но как это вы так быстро добрались? Я недавно слышал, передавали по радио…
— Что передавали? — прервал я его.
— Что бои идут на линии…
Он перечислил названия населенных пунктов, которые я не запомнил. Меня интересовало другое: где мы находимся и далеко ли от линии фронта.
Гаврилэ Лупу выдвинул из стены доску и извлек оттуда карту. Развернув ее на столе, он показал мне на карте место:
— Мы вот здесь. А фронт там…
На карте у него было тщательно обозначено линиями и стрелами продвижение наших войск. Нас отделяло от них всего лишь около тридцати километров.
Я готов был обнять его от радости.
— Завтра ночью ты нас проводишь, браток, — сказал я. — Нам нужно дойти до своих. Мы убежали из плена, и нас, конечно, ищут.
Мы собрались в комнатенке лесника. Было тепло и приятно. В печке потрескивал огонь, и от нашей одежды шел пар. Гаврилэ зарезал барашка и накормил нас. Потом, покончив со всеми хозяйственными делами, он взял карабин и направился к выходу: