И я думаю также, что для того же молодого поколения правда о капитане Буруянэ будет только полезной.
С искренним товарищеским приветом
Прежде чем открыть тетрадь, присланную вместе с письмом, я попытался вспомнить его автора. Вспомнил я без всякого труда, будто все происходило накануне.
Учитель Петре Катанэ был одним из тех, кто составлял штаб отряда капитана Буруянэ. Я познакомился с ним только на второй день и сразу же заметил, что к его мнению прислушиваются другие офицеры штаба. В штабе был офицер старше его по званию — капитан артиллерии, — но настоящим заместителем командира отряда был лейтенант Катанэ.
Я хорошо помню его. Маленького роста, плотный, смуглый, но при этом со светлыми вьющимися волосами, с круглым лицом и живыми глазами, лейтенант Катанэ с самого начала внушал доверие. Доверие возрастало, когда он начинал говорить. Голос у него был теплый, красивого тембра, музыкальный. Слова он произносил с исключительной четкостью. И что меня удивило тогда — не теперь, когда я знаю его профессию, — так это стремление выражать свои мысли так, чтобы они были понятны всем.
Четырнадцать лет! Чего только не произошло за это время! Лейтенант Катанэ теперь был учителем в одном из сел на берегу Дуная.
…Охваченный любопытством узнать подробности о бывшем капитане Буруянэ, я открыл тетрадь…
Признание учителя Петре Катанэ о капитане Буруянэ.
Хотя я обещал рассказать о капитане Буруянэ, сначала я расскажу о себе, чтобы вам было понятнее изложенное ниже.
В 1941 году, когда началась война, я был призван в армию и направлен в инженерно-строительный полк. Был я тогда в звании капрала.
Когда полк был отправлен на фронт, я благодаря чистой случайности остался на месте. Через несколько месяцев вследствие тяжелых потерь, которые несла армия, особенно в боях под Одессой, когда стала ощущаться потребность в новых офицерских кадрах для замены вышедших из строя, на скорую руку были организованы военные училища, откуда через несколько месяцев выходили выпускники в звании старшины, которых тут же отправляли на фронт. Кадры для этих школ набирали из курсантов, служивших в различных частях.
Не прошло и шести месяцев, как я был выпущен из школы в звании старшины, а еще через два месяца мне присвоили звание младшего лейтенанта. И на этот раз уже не благодаря случайности, а в результате ходатайства дальнего родственника. Вместо фронта мне удалось осесть в тыловой части, занимавшейся снабжением армии.
Таким образом, с 1941 по 1944 год, когда фронт временно стабилизировался на линии Яссы, Кишинев, я все время оставался вдали от него и узнавал о ходе военных действий в основном только из неофициальных сообщений, то есть из сообщений радиостанций союзников.
И вот, когда любому разумному человеку стало ясно, что наша слабая линия обороны не выдержит напора Советской Армии, если развернется наступление, я получил приказ отправиться на фронт. Все мои попытки уклониться от этого оказались безуспешными (должен сказать, что тем временем меня произвели в лейтенанты).
Я явился в часть, куда был направлен. Она занимала укрепленные позиции по берегу реки Молдовы. Меня назначили командиром взвода, занимавшего участок, расположенный ближе всех к позициям русских.
От командира полка, которому я должен был представиться в день прибытия, я узнал, что офицера, которого мне предстояло заменить, казнили за то, что он, получив приказ организовать местную ночную атаку, пожалел людей и лишь симулировал атаку. Каким-то путем об этом узнали, и мой предшественник был расстрелян. Не знаю, известно ли вам, что Антонеску, напуганный низким моральным духом солдат на фронте и особенно участившимися случаями неповиновения, специальным приказом разрешил командирам дивизий применять смертную казнь.
Конечно, вы понимаете, что подобная весть могла только напугать меня. Я боялся, что из-за своей полной некомпетентности я очень легко могу совершить ошибку, которая подведет меня под пули карательного взвода. Несмотря на мое лейтенантское звание, я был большим невеждой, чем сержант, например, долгое время пробывший на фронте. Поэтому я с тяжелым сердцем в ту же ночь отправился на позиции взвода, которым мне предстояло командовать.
Позицию взвода, расположение огневых точек мне показывал сержант Нягу Буруянэ, замыкающий взвода. После казни бывшего командира взвода он в течение двух суток был фактически командиром взвода. Он же представил мне людей.