— Спишь, Нягу?
Он мне не ответил. И его сломила усталость после напряженного дня. Я хотел спросить, не боится ли он, что под покровом ночи многие покинут отряд, но не успел, потому что тоже быстро заснул — не столько от усталости, сколько от пережитых волнений.
Утром я понял, что мои страхи были преувеличены. Правда, нашлось несколько человек, энтузиазм которых к вечеру испарился и которые воспользовались темнотой, чтобы присоединиться к бежавшим, но таких оказалось ничтожное меньшинство.
Наконец Нягу подал сигнал к выступлению, и отряд тронулся, взвод за взводом. Во главе — Нягу, за последним взводом — я. За мной — наш обоз, состоящий из автомашин и реквизированных повозок.
Самым трудным был путь по лесу. Люди с полным снаряжением с трудом передвигались по ямам и рытвинам, оставленным танками, артиллерийскими орудиями, автомашинами, сотнями повозок. Обочины проселочной дороги были истоптаны сотнями тысяч прошедших там людей.
Зачастую грузовик застревал, и тогда целому взводу с трудом удавалось вытащить его из какой-нибудь ямы. Через сутки тишины в лесу опять раздавалась ругань и слышался рев моторов.
Выйдя из леса, взводы вновь построились и двинулись дальше, соблюдая полный порядок. Время от времени мы нагоняли группы беглецов по два-три человека. Они шли без оружия, сбросив ремни, с вещевыми мешками за плечами. Беглецы смотрели на нас недоуменно и с некоторым испугом.
— Откуда идете, братцы? — спрашивал то один, то другой из них.
— Оттуда, откуда и вы.
Видя, однако, что мы экипированы как для парада, видя наши пулеметы, 60-миллиметровые минометы и прицепленные к грузовикам пять мелкокалиберных противотанковых орудий, они не могли поверить своим глазам.
— Черта с два оттуда!
— А что с вами, а? Вас отпустили куда глаза глядят?
— Оставь их, они идут жаловаться, — смеялся кто-нибудь из наших.
Другой то ли в шутку, то ли всерьез добавлял:
— Вы разве не слышали, что мы теперь воюем с Гитлером? А вы бегом на печку, поближе к бабьей юбке!
Во время марша отряд пополнился за счет беглецов, многие из которых просили принять их в отряд. Само собой разумеется, мы брали всех. Еще один младший лейтенант, которого мы встретили на дороге, получил под свою команду маршевый батальон.
Маршевым батальоном Нягу называл добровольцев, присоединявшихся к нашему отряду. И поскольку большинство из них были без оружия и выглядели совсем жалко, они составили отдельную колонну, следовавшую за нашим обозом.
Младший лейтенант оказался человеком расторопным. Он сумел раздобыть для каждого оружие. Несколько солдат, в распоряжение которых были выделены две повозки, собирали брошенные при паническом отступлении оружие и боеприпасы.
Исключительно большое впечатление мы производили тогда, когда проходили через села. Я имею в виду впечатление, производимое отрядом не на крестьян, а на солдат-беглецов. Села были забиты ими. Через села прошли остатки армии, сотни тысяч людей. Одни торопились пройти, другие не спешили.
Когда мы появились в селе, многие из беглецов прятались от страха, боясь, что мы прихватим их с собой насильно. Затем, убедившись, что у нас вовсе нет подобных намерений, они приходили сами, чтобы выяснить, что мы за люди. И большинство кончало тем, что присоединялось к нашему отряду.
Но если мы насильно не брали никого в наш отряд то, встречая беглецов на повозках или верхом, мы реквизировали и повозки, и лошадей. В этом отношении Нягу был безжалостен. Поэтому наш обоз постоянно увеличивался. Позже наш отряд обзавелся тремя верховыми лошадьми и лошадьми для тяжелых пулеметов, которые до этого мы перевозили в грузовиках.
Во время марша наш состав пополнился и офицерами, в основном из запаса. Исключение составили один лейтенант и капитан, которые вместе со мною образовали штаб отряда.
Первые трое суток отряд передвигался вдоль подножия гор, избегая шоссе, идущих из центральной и южной части Молдавии. По этим шоссе продвигались советские войска, спешившие на юг, с одной стороны, чтобы отрезать гитлеровцам пути отступления в Болгарию, а с другой — чтобы помешать основным силам немцев, разгромленным под Яссами, достигнуть Трансильвании.
Спустя трое суток мы все-таки были вынуждены выйти на шоссе. Мы мало что знали о военной и политической обстановке в стране. Нам было только известно, что вокруг Бухареста идут бои с гитлеровцами, в которых помимо регулярных войск принимают участие и отряды патриотической гвардии. Мы знали также, что две румынские армии, поддержанные авиационным корпусом, уже с 24 августа вместе с советскими войсками начали освобождать территорию нашей страны, но точных данных о направлениях наступления наших войск и о населенных пунктах, где идут бои, мы не имели.