Особая роль при осуществлении третьего налета принадлежала авиаторам 7-го АК. Наиболее подготовленные из них стартовали в ночь трижды. В историческом формуляре корпуса имеется такая запись: "На двух аэродромах аэроузла Левашове-Озерки плотно разместились 90 боевых самолетов. Дерзко, но выгодно: 30 км от передовых частей ленинградской группировки противника на юго-западе, 12 км от переднего края немецко-финских войск на Карельском перешейке. До Хельсинки по прямой – 290 км. Это исключительно смелый пример базирования ночной бомбардировочной авиации в непосредственной близости от переднего края…" [22*]
35 авиаторов за налеты на Хельсинки были удостоены звания Героев Советского Союза, двое из них – летчики 5-го Гв. АП майор П. А. Таран и В. Н. Сипов – получили Золотые Звезды во второй раз. Любопытно, что капитана Н. П. Краснова из 10-го Гв. АП представляли к высокому званию еще осенью 1943 г., но из-за нарушений дисциплины его фамилия тогда не была внесена в список награжденных. И лишь после успешного выполнения четырех рейдов на Хельсинки, утром 27 февраля 1944 г. комдив 3-й Гв. АД полковник Бровко написал на аттестации летчика: "Достоин высокого звания". На счету Н. П. Краснова к тому времени имелись 275 боевых вылетов, в т. ч. 73 выполненных днем и 14 – на дальние цели.
Схема заградительных завес, поставленных ПВО Хельсинки в ночь на 27 февраля
Экипаж ст. л-та Недорезова из 101 АП выполнил 5 вылетов на фотографирование Хельсинки
Но история на этом не завершилась. Финская сторона предприняла ряд ответных ударов. В конце февраля финские разведчики Пе-2 из LeLv48 днем с высот 7000-8000 м сфотографировали советские аэродромы севернее Ленинграда. Как отмечалось в советских донесениях, "двухмоторные самолеты крупнее Bf 110, но меньше Ju 88 19-го, 23-го и 25 февраля отмечались в районе аэродрома Левашово". Поздним вечером 29 февраля несколько Dо 17 и трофейных ДБ-ЗФ стартовали из Менсуваара и взяли курс на Ленинград. При взлете разбился один " из бомбардировщиков (DB-20), но другим финским авиаторам сопутствовал успех: пара "Дорнье", прицельно сбросив бомбы на стоянки, уничтожила три бомбардировщика Ли-2 из 7-го АК, один разведчик погоды В-25 из 4-го Гв. АК и повредила 10 других самолетов; при этом два человека погибли и семь получили ранения.
Интересно отметить, что накануне налета командир 102-го Гв. ИАП ПВО майор Мищенко по заданию своего командования осматривал места базирования нашей фронтовой и дальней авиации под Ленинградом. По его донесению командиру 2-го Гв. ИАК ПВО, после ухода с аэродрома Левашово 140-го БАП поле осталось загромождено использованной тарой и ящиками, бомбардировщики АДД рассредоточены не были, стояли кучно в два – три ряда. "Считаю положение на аэродроме ненормальным, нарушающим все приказы о мерах по сохранению материальной части от налетов авиации противника", – закончил Мищенко. Документ, датированный 27 февраля, был направлен и командиру 7-го АК. Но 46-й БАО не успел своевременно принять меры, и корпус понес неоправданные потери.
Весной финская сторона вновь предпринимала атаки наших аэродромов. В ночь на 10 марта финские бомбардировщики блокировали аэродром Левашово, а утром 11 марта летное поле подверглось обстрелу дальнобойной артиллерии – до 30 снарядов разорвались между стоянками самолетов. На этот раз 15 машин получили небольшие повреждения, но через несколько дней все они были введены в строй.
Уточнение результатов авиационных ударов по финской столице с использованием самолетов-разведчиков, прежде всего из состава ВВС КБФ, велась непрерывно. Но наиболее интересные сообщения были получены по линии агентурной разведки. 26 февраля 1944 г. исполнявший должностные обязанности начальника разведотдела штаба КБФ капитан 3 ранга Добрускин со ссылкой на свои источники в Хельсинки сообщил в штаб АДД, что в результате авианалетов сильно пострадало здание железнодорожной станции Хельсинки. [23*] Много бомб попало в станционные пути. В центре города и в районе Фело повреждено около сотни каменных зданий и военные казармы. В большинстве городских зданий были выбиты окна.
В гавани Катаянокка оказались разрушены портовые строения, склады сгорели. Властям пришлось на длительное время закрыть доступ в гавань. Несколько попаданий было отмечено в южную гавань и пристани в Сандвике. Из пригородов наиболее пострадали районы Мальме и Фастебло. Был сильно разрушен городской район Ейра – там сгорело несколько десятков деревянных домов. Оказался полностью разрушен железнодорожный путь, ведущий 8 гавань Катаянокка.
В шифровке, которую прислал Голованову 29 февраля 1944 г. начальник штаба КБФ контр-адмирал Петров, уточнялись масштабы разрушений. [24*] Отмечалось, что последний налет принес большие разрушения всему городу, но особо пострадал район Катаянокка – он оказался почти совершенно отрезан от остальной части города. Прервалось сообщение с островом Рюссянсаари.
Финский солдат 6-го отдельного егерского пограничного батальона 14-й ПД 0. X. Миеттиль зимой 1944 г. находился в Хельсинки в отпуске и стал свидетелем налета в ночь на 27 февраля. В июне в боях на о. Безымянный он попал в советский плен, и на допросах рассказал о своих впечатлениях от русских бомбардировок. [25*] По его словам, в ночь на 27 февраля население города удалось предупредить за пять минут до разрыва первой бомбы, поэтому основная часть жителей успела спрятаться в укрытиях и убежищах. Если в первом налете, по оценкам пленного, участвовало 200 бомбардировщиков, то во втором – 400, а в третьем – уже 600. Третий удар оказался и самым длительным, поскольку продолжался 12 часов.
В каждом ударе русские атаковали район железнодорожной станции, сбрасывая бомбы на путевое хозяйство. Спустя 12 часов после последнего налета железнодорожным рабочим удалось восстановить один из путей. По свидетельству Миеттиля, наиболее сильно пострадал район Калма – сгорели все деревянные дома, были разрушены десятки школ, несколько ВУЗов, частично уничтожены металлообрабатывающий завод, судоверфь; бомба большой мощности попала в казармы "Валконияви Каарти" ("Белая гвардия") и полностью уничтожила пивной завод. Не менее чем на две недели пришлось прервать движение трамваев. Уже после первого налета население стало покидать Хельсинки, укрываясь в пригородах…
В этом доме у центрального вокзала погибло 8 жителей
Наиболее интересное свидетельство – доклад начальника ПВО Хельсинки от 7 февраля. (Этот документ приведен полностью в приложении. Обращает внимание, что советская разведка получила и передала эту "секретную финскую бумагу" командованию уже 11 февраля 1944 г.)
Видимо, никогда более советским бомбардировщикам АДД не удавалось нанести столь существенного ущерба судоходству противника в результате ночного налета. Согласно финским источникам, вечером 6 февраля в южной гавани в результате прямого попадания бомбы ушел под воду грузовой пароход "Patria" (695 брт), в порту Сандвик загорелся и был затоплен своей командой грузовой пароход "Antares" (1381 брт), а также погиб небольшой сторожевой катер VMV-12 (35 т).
Любопытно, что по воспоминаниям летчика 690-го АП лейтенанта А. И. Сукоркина, удачному бомбометанию предшествовал неприятный инцидент: тяжелая бомба ФАБ-1000ТГА зависла в самолете и не желала отделяться от Пе-8. Ситуация грозила катастрофой и экипаж предпринял несколько весьма энергичных для столь тяжелого самолета пикирований, пока, наконец, бомба вместе с держателем и крепящими деталями не понеслась к воде в районе гавани. Экипаж наблюдал сильный взрыв, уничтоживший, как потом стало известно, пароход "Patria".