Более ни одного O-52 в Советский Союз не направлялось. С завершением переучивания трех корректировочных эскадрилий в б-й заб период подготовки закончился, впереди была боевая работа. Для 12-й эскадрильи начало ее удачным назвать трудно. 29 марта она вылетела по маршруту Иваново – аэродром Плеханово. При промежуточной посадке в Череповце самолет младшего лейтенанта П.Т. Афоничкина перевернулся, сильно повредив одну стойку шасси, стабилизатор и мотор. Оставив разбитую машину, пять корректировщиков в тот же день продолжили свой путь. Уже на подходе к цели на строй O-52 обрушилась пятерка «мессершмиттов». Спасая товарищей, командир звена младший лейтенант П. К.Жилинский таранил одного из противников. Оба самолета рухнули на землю. Жилинский погиб, а немецкий летчик выпрыгнул с парашютом и был взят в плен. Летнаба младшего лейтенанта С. И.Новорожкина при таране выбросило из кабины, но он сумел раскрыть парашют и отделался ушибами. Жилинский был посмертно награжден орденом Красного Знамени.
Оставшиеся четыре самолета 1 апреля перелетели на аэродром Левашово, а спустя три дня – в Сосновку. При взлете в Левашово O-52 командира эскадрильи старшего лейтенанта Ф. А. Проппа, набрав высоту 30 м, потерял управление, свалился на левое крыло и упал на землю; экипаж остался жив. Из Сосновки заметно поредевшая эскадрилья начала свою боевую работу. «Кертисы» корректировали артиллерийский огонь батарей 42-й и 55-й армий, а также Балтийского флота, вели визуальную и фоторазведку вблизи линии фронта, по заданию НКВД забрасывали парашютистов во вражеский тыл (третий человек легко умещался в просторной кабине). Тихоходный, слабо вооруженный и не имеющий бронезащиты самолет днем требовал серьезного прикрытия, но истребители сопровождали заморского «наблюдателя» далеко не всегда. Поэтому «Совы» вполне резонно перешли на ночной образ жизни. На дневные приходилось не более одной шестой от общего числа боевых вылетов.
В ночь на 30 апреля эскадрилья совершила три вылета на корректировку, в ночь на 1 мая – еще три. К 12 мая в общей сложности выполнили восемь полетов ночью – это на три самолета. Вскоре их осталось два – в начале мая на свой аэродром не вернулся экипаж младшего лейтенанта Д. Д. Мухара.
Редкостные «заморские птицы», незнакомые нашим зенитчикам, вызывали огонь и с той и с другой стороны фронта. Это немало досаждало корректировщикам, и 4 мая начальник штаба эскадрильи капитан Новиков был вынужден разослать по частям ПВО сорок фотоснимков O-52.
Для восполнения потерь и работы в светлое время в эскадрилью поступили Су-2. Они и стали с печальным постоянством нести потери, поскольку с точки зрения противника принципиально мало чем отличались от O-52.
Два оставшихся O-52 с номерами 131 и 142 воевали в 12-й окаэ до конца ее существования. 19 июля 1942 г. в нее влили «неудачливую» 50-ю эскадрилью с пятью «Харрикейнами», комэск которой подполковник Н. А. Кочановский и вступил в командование 12-й окаэ. С лета 1942 г. боевая работа велась уже с аэродромов Капитолово и Янино. На плечи «американцев» легла, в основном, ночная корректировка артиллерийской стрельбы и иногда связные полеты днем. Работа достаточно прозаическая. Вот как описан один из вылетов в боевых донесениях 12-й окаэ.
«Ночь с 28 на 29 сентября 1942 г. Вылет в 3 часа 30 минут. Экипаж, летчик сержант Петров, летнаб мл. лейтенант Ф.Ф.Жилин, вызвал огонь по цели №835, дал один контроль, после чего перешел на поражение».
Вылетали O-52 относительно нечасто, за исключением редких периодов активизации. Например, конец сентября 1942 г.: 19-го -один вылет, 20-го -два, 21-го – тоже два (из них один – на счету комэска Н.А.Кочановского и летнаба младшего лейтенанта И.И. Бугаева), 27-го – два, 28-го – три, 29-го – четыре, 30-го – два. За май 1943 г. совершили в общей сложности девятнадцать вылетов на «Кертисах».
После перевода Н.А.Кочановского на перегоночную трассу Аляска-Красноярск командиром эскадрильи стал его заместитель капитан К. В.Захаров. К сентябрю 1943 г. он имел 48 боевых вылетов, часть из них на O-52. В июне того же года эскадрилья пополнилась Ил-2 в варианте корректировщика (Ил-2КР), а ранее «Киттихауками», сменившими «Харрикейны» в роли истребителей сопровождения. Два O-52 продолжали свою скромную, но необходимую работу. Основными районами их действий являлись окрестности Ленинграда – Пушкино, Шлиссельбург, Синявино, Ропша, Гатчина. Опять корректировали огонь артбатарей, вели разведку, иногда сбрасывали листовки по ту сторону фронта.
При полетах днем O-52 прикрывались как собственными истребителями эскадрильи, так и получая эскорт из истребительных полков. Они довольно эффективно защищали корректировщиков. Во всяком случае, оставшиеся «Кертисы» продолжали летать. 13 мая 1943 г. один из них с прикрытием из четырех Ла-5 подвергся нападению группы FW 190. «Лавочкины» отразили атаку, не понеся потерь. 27 мая O-52 и четыре Ла-5 столкнулись с четверкой «мессеров», и опять «Кертис» успешно выполнил поставленную задачу.
В июле 1944 г. в составе 13-й воздушной армии числились два O-52, находившихся на аэродроме Чернево. Но уже в августе 12-я окаэ прекратила свое существование, войдя во вновь сформированный 203-й отдельный корректировочный полк (окрап), и два долгожителя влились вето состав. Правда, на них больше не летали, даже не закрепили экипажи. 19 сентября машины с номерами 131 и 142 покинули полк.
Теперь переместимся на 500 км южнее и на два года назад. 17 октября 1942 г. 13-я окаэ перелетела на аэродром Мигалово и вошла в состав 3-й воздушной армии на Калининском фронте. На этот момент в ее составе числились пять O-52 и два «Харрикейна». Таким образом, на долгом четырехмесячном пути к фронту две машины были потеряны 1* .
Вскоре на счету эскадрильи появились первые боевые вылеты. Ее командир капитан К. М. Мясоедов начал воевать с 22 июня 1941 г., через четыре месяца его назначили комэском, опыта у него было больше, чем у его северного коллеги Проппа, и машины он терял гораздо медленнее. При этом 13-я окаэ не спешила переходить на ночные действия. Возможно, ее O-52 все же получили дополнительную бронезащиту, но, видимо, не это стало главным. Мясоедов настойчиво добивался, постоянно напоминая, а когда и требуя, чтобы прикрытие соответствовало обстановке и опасности работы, которую выполняли его подчиненные. По его мнению – необходимо было четыре-шесть истребителей на один корректировщик. Часто так и получалось, и не в 45-м, а в 1942-1943 годах. Окруженные целым роем истребителей, O-52 даже при свете дня потерь 'не несли. Хотя было и одно исключение.
В декабре 1943 г. экипаж сержанта П.Ф. Черепенщикова и майора М.Е. Купчикова вылетел для корректировки огня по батареям противника в районе озера Долгое в 20 км от г. Невель. Прикрывала четверка Як-7б во главе с командиром звена капитаном А. И. Чижовым. Экипаж уже дважды передал на землю координаты разрывов в районе вражеских позиций, как вдруг машину тряхнуло, затем еще раз, повалилась на крыло и круто пошла к земле. Оказалась, что летчики «Яков» «прозевали» воздушного противника. Не удивительно – им оказалась пара Ла-5, один из которых подошел, как учили, метров на 50-80 и дал пушечную очередь. Но видно, не доучили- снаряды прошили левую плоскость корректировщика. Да и техника пилотирования у «аса» была та еще: выходя из атаки, истребитель фюзеляжем ударил правое крыло «Кертиса» и отбил часть консоли. Сержант Черепенщиков асом не был, но, тем не менее, сумел прервать падение своей машины и, переведя ее в горизонтальный полет, поковылял к дому и благополучно сел. При осмотре выяснилось, что истребитель перебил проводку гидропривода механизации левого крыла и его нервюры. Правая плоскость деформировалась, была отломана почти вся консоль от подкоса и дальше и вырваны узлы крепления консоли и элерона. Нашлись и другие повреждения. Машина вполне поддавалась ремонту, но лишней плоскости не было, и самолет решили разобрать на запчасти. Так не стало O-52 №126. Благодарить за это надо было летчика из 21-го истребительного полка, фамилия которого до нас не дошла. Этот полк вообще почему-то очень «не любил» корректировщиков. 22 мая 1943 г. его самолеты уже более результативно атаковали Як-1 из 13-й окаэ. В результате нападения истребитель прикрытия был сбит, летчик сержант В. М. Давыдов остался жив.